Моя журналистика

Моя журналистика

Судьбы людские

Помните, популярную в 90–е годы прошлого века песню Аллы Пугачёвой «Три счастливых дня»? В той незатейливой песенке говорится о трёх днях, которые подарила судьба героине, для встречи с дорогим человеком, ушедшим от неё к другой, однако героиня песни всё ещё любит его и скучает.

Нечто подобное пришлось пережить и мне, но не как Герою песни, а как человеку с ограниченными возможностями. Может, поэтому эта встреча переживалась мной гораздо сильнее, чем обычным человеком. Хотите – верьте, хотите – нет, а было это летом, в «Царицыно», в Центре медицинской и социальной реабилитации для людей с ДЦП.

Сроку до отбытия домой после курса лечения тела и души мне осталось ровно трое суток. Вот я в последние часы и наслаждался чудесным воздухом, совершая «конную» (на инвалидной коляске с электроприводом, довольно мощной и быстрой) прогулку во второй половине дня. Солнце было ещё довольно высоко. Мой «конь» держал умеренный и равномерный «бег рысцой», укачивая «наездника», отвлекая мои мысли от повседневной суеты и принятых процедур. Так я созерцал нежно–голубое небо с воздушными, как пористый шоколад, белоснежными облаками, напоминающими фигурки каких–то фантастических или мистических животных с затейливыми пейзажами из детских сказок. А также пушистые кроны и ковры сочной зелени, а мой «конь» совершал «круг почёта» по тропинке вокруг здания.

Неожиданно из–за поворота на «пони» (простая инвалидная коляска с ручным приводом) появилась очень миловидная леди с белокурыми и нежными, как лён, вьющимися волосами, которые спадали ниже плеч, как у Златовласки. Её крупные и голубые, словно небосвод весной, глаза были настолько чисты, что буквально всё отражалось в них, как в зеркале из горного хрусталя... Мой «конь» споткнулся и начал танцевать вокруг её «пони» так классно, что ни один цирковой конь не сделал бы такого. Он выписывал такие пируэты, что у меня стала кружиться голова (то ли от избытка кислорода, то ли от фигурного танца моего «коня», то ли от…), однако это не так важно. Важнее то, что я стал искать способ познакомиться с этой прекраснейшей леди, которая напоминала ангелочка!

Вы сами понимаете, что за те 69 часов, что нам отпустила судьба, невозможно достаточно хорошо и близко познакомиться с очаровательной Незнакомкой, в буквальном смысле этого слова, но всё-таки мы успели пообщаться. Она понимала меня с полуслова, а я – понимал её. Мы понимали друг друга, а время неумолимо текло, нет, точнее сказать, оно молниеносно неслось…

Родилось чувство, которое трудно было назвать любовью в обычном понимании этого слова. То была, скорее всего, платоническая любовь, которую коротко можно описать так: ты есть на свете, я тебя знаю, уважаю, а большего мне от тебя ничего и не нужно.

Три счастливых дня, почти три полных счастливых дня было у меня в то лето – лето находок и потерь, лето общения и молчания, лето надежд и разочарования, лето реальности и последующих воспоминаний...

В последний день моего пребывания мне удалось уговорить Незнакомку дать адрес для общения. Я был на седьмом небе от счастья, когда она дала мне клочок бумажки, где мелким почерком он был написан. Но, прочитав, чуть не расплакался. Незнакомка жила не дома, а в психоневрологическом интернате, притом в самом плохом в Москве...

Но как можно такое милое создание, которое себя полностью обслуживает (даже будучи на коляске), отдать в чужие места на постоянное жительство? Таких род....., простите, не поворачивается язык таких существ назвать ласковым словом «родитель», ибо они заслуживают того, чтобы с них удерживали алименты в пользу отданных на произвол судьбы детей. Это не родители, а эгоисты—самолюбцы, которые любят только самих себя, свои пагубные страсти, а на детей и на всех остальных им просто наплевать. Не укладывается в голове такое явление и взгляд на жизнь у здравомыслящего человека…

Было чудовищно обидно за такую жестокую и несправедливую судьбу Незнакомки (пусть её имя останется неизвестным читателям, чтобы не было никаких нареканий в чей-либо адрес). Но с другой стороны, быть может, так лучше для неё самой, иначе стала бы жить дома и оказалась бы в «золотой клетке», а в клетке птицы не поют, даже райские. Вольные же птахи поют и в терновнике.

Для меня же это значило, что общения почти не будет, так как в интернатах своя жизнь, свои правила жестокой игры в «Жизнь» и за жизнь. Мои опасения подтвердились: за три года она написала всего-то три письма, хотя я написал ей довольно много, а потом связь вовсе прекратилась. Но почему?

Нужно ли лишний раз говорить и писать о том, что без очного общения, когда видишь лицо собеседника, давнего знакомого, связь поддерживается гораздо дольше, чем без оного... Это проверено практикой, об этом написаны труды древних философов и мыслителей.

Через несколько лет мы снова встретились в знакомом нам месте – в ЦМСР ДЦП «Царицыно». Я не сразу узнал её: она заметно возмужала, но волосы с крупными волнами, нежно–голубые глаза и ангельский образ время не тронуло. Мы снова понимали друг друга с полуслова и общение наше, на сей раз, было гораздо дольше, чем в первый.

Она поведала мне историю, которая приключилась с ней в ПНИ и я понял, почему она стала замкнутой, не смогла найти выхода своим чувствам, а, главное, того человека и друга, кому можно было их излить и остаться понятой, дабы облегчить свои душевные переживания. Я понял её, понял и не осудил ни за что. Да простит меня Незнакомка за то, что раскрываю вам её трагичную историю, но за давностью лет и по причине актуальности (даже сейчас) ее нужно рассказать и вам, ибо эта история и эта проблема всегда будут актуальны. Пока «власть имущие» не прислушаются и общими силами не решат эту проблему – никуда и никому от неё не уйти.