Можно ли простить?

Пролог

"Мы всегда возвращаемся к тому, от чего пытаемся убежать."

Знаете, когда живешь с человеком много лет, кажется, что он никуда от тебя не денется, кажется, что он принадлежит тебе и что ты его знаешь как самого себя. Но это самообман. Ничего подобного. Это ты знаешь себя рядом с ним, любишь себя рядом с ним, выучила какие-то его привычки, и все. На этом твои знания заканчиваются. Рядом с тобой чужой человек, другой, со своими тараканами, мыслями, желаниями и не факт, что он ими с тобой делится.

А потом ты прозреваешь. Оказывается, он любил борщ без свеклы, селедку под шубой без моркови и ему никогда не нравилась твоя прическа и красный цвет твоих ногтей. Вот и все. И ты в удивлении раскрываешь глаза и понимаешь, что ни черта ты его не знала.

То же самое случилось со мной. Я вдруг поняла, что потеряла его далеко не сегодня и даже не вчера и не месяц назад. На это ушли годы. Не заметила детали, расслабилась, считала, что этот человек никуда не денется, как электричество, телевидение или интернет. Он есть и все. А потом наступает личный апокалипсис, и он исчезает. Как после ядерного взрыва исчезает цивилизация. А ты рассыпаешься на обломки, падаешь на дно, тонешь в дерьме, ведь ты привыкла, что он есть. Тебе без него темно, холодно, страшно. И что самое мерзкое оказывается, что ему без тебя зашибись. И понял он это в отличие от тебя не вчера. И еще нашел кого-то с кем ему самому светло и тепло, и афигенно. И уже поздно перекрашивать ногти, менять прическу, сбрасывать лишние килограммы, варить борщ по новому рецепту, делать упражнения Кегеля, потому что ему это все от тебя уже не надо. Именно от тебя!

Я это поняла, когда смотрела, как он собирает свои вещи, опустошает шкафчики в ванной с духами, которые я ему купила, складывает связанный мною свитер и купленные неделю назад трендовые трусы. Все это он наденет потом. Для нее. И музыку будет слушать ту же, и борщи ее с рагу нахваливать, а ночью трахать ее, как он любит. Скорее всего, ей это все будет нравиться: он опытный, крутой любовник... А как же, ведь он на тебе уже все отрепетировал за столько лет. Он будет писать ей смски и присылать фотки нюдс, а она стыдливо будет присылать в ответ. И она не знает, что еще месяц назад он писал тебе точь-в-точь такие же смски и присылал тебе фото в перерыве на работе. Да, проклятый месяц назад. Ведь у вас якобы все было хорошо. И даже секс был пусть не каждый день, но раз в неделю стабильно.

Но черт раздери борщ без свеклы вдруг стал ему поперек горла. А на самом деле у нее ноги длиннее и смотрит она на него как на Бога. И ничего уже не поможет: ни трое дочерей, ни дом, построенный вами, ни машина, которую выбирали вместе, ни общие счета и вклады. Нет. Чо. Го! Он просто посмотрит равнодушным взглядом и скажет «я тебя больше не люблю», соберет манатки и свалит в туман, как ежик, к своей кобыле, которая на двадцать младше тебя и на двадцать пять его самого.

А ты останешься с широко раскрытым ртом, с развернутой грудной клеткой, вскрытыми ментально венами и сожжёнными лёгкими. Потому что дышать как раньше ты уже не сможешь.

Это в кино все красиво возрождаются из пепла, находят новую любовь, худеют на пятьдесят килограммов и самореализовываются в йоге, модных курсах, а в реале ты остаешься одна со своим целлюлитом, обвисшей после родов грудью, морщинами на лице и тремя детьми. А так же пониманием, что в свои сорок два (пять, шесть, пятьдесят, шестьдесят) вы на хрен никому не нужны. И скребет вот это бешеное «а ведь я могла уйти от него лет десять назад»... нет, он падло дождался, когда мои часы уже не просто тикают, а хрипят и пошел самоутверждаться с молодой телкой.

Выдохнула, закрыла глаза. Потом сгребла на хрен все фотографии, запихнула в керамическую вазу и сожгла к черту. Легче не стало.

И не станет. Потому что я его люблю. Сильно люблю, безумно люблю. Он часть меня, он моя жизнь и вдруг меня убили. Только я жива, агонизирую и никак не сдохну, и права не имею, потому что у меня дети. Не у нас! Нет! У меня! Он ушел и дети у него теперь где-то там по выходным. У него упругая двадцатилетняя задница и широко раскрытые глаза молодой любовницы, а у тебя в лучшем случае алименты.

Я плакала, выла, погрызла пальцы, чтобы дети этого воя не слышали, погрызла щеки изнутри до кровавых ран. Знаете, когда человек умер, ты оплакиваешь его, ты тоскуешь, прощаешься и все... это больно, но это по-другому, чем когда он умер, но только для тебя. Ревность? Нет, это слишком слабо, это слишком лайтово. Тебя разрывает на куски. У тебя жизнь отобрали, молодость, красоту. И будущее тоже и старость. Все, чем ты жила. И ты теперь как слепой младенец без кожи, умирающий от боли и беспомощности.

Смотрю как он садится в машину, на профиль его смотрю, на руки сильные на руле, и хочется броситься под колеса. Но мне нельзя. У меня младшей шесть лет всего. А старшая в универе и средняя с тараканами. Я мать. А значит умирать мне не положено...