Мраморные кости

Глава 4

  Вы когда-нибудь задумывались о том, что будет после смерти? Что будут делать ваши родные, ваши друзья? Что они скажут на это и как отреагируют? Быть может, они будут горевать. Может будут в отчаянии. А может нацепят маску горя, а в самом деле будут тихо язвить за спиной тех, кому и правда сложно пережить это.

      Ей было не страшно умирать. Единственное, так это жалела, что не смогла познать жизнь в полной мере. У неё не было парня, не было первого поцелуя, не окончила школу и не состарилась. Но важно ли это в самом деле? Скорее всего нет.

      Боль стекала по венам вниз. Рената разрывалась изнутри на части. Будто кто-то кромсал её на части и пытался сшить заново без наркоза. Было больно. Нет, не так. Было адски больно. Кажется, она кричала. Лёгкие разрывало от нехватки кислорода. Знаете рефлексы человека? Ты пытаешься вдохнуть воздух до последнего. Внутри всё жжёт, хрипы вырываются из тебя до того момента как ты не сдашься. Тело обмякнет, сердцебиение остановится и те жалкие крупицы воздуха уйдут.

      Вот и Рената чувствовала то же самое. До последнего момента, пока голову не взорвало волной боли и не появились голоса, что разговаривали между собой.

      Открывать глаза было сложно. Они будто налились свинцом и отказывались подчиняться. Хриплый кашель раздался в тишине помещения. Взгляд медленно начал фокусироваться и первое, что увидела девушка был аппарат, измеряющий пульс. Как он назывался она не знала. Аппарат успокаивающе пикал, будто пытался объяснить происходящее.

      Ната тихо вздохнула и попыталась кого-нибудь позвать:

— Эй… — голос не подчинялся. Она сразу же закашлялась, чувствуя как тяжело поворачивать голову. Алексеева явно была в больнице, судя по интерьеру. Палата была бело-синей с одной тумбой и парой стульев. Приборы были ей отвратительны. Отвратительно было наблюдать за трубкой, которая с помощью иголки присоединилась к ней. Капельница.

      Перевела взгляд на стену, и на расстоянии вытянутой руки увидела кнопку вызова медсестры. Закашлявшись ещё раз, она с трудом оторвала руку от кровати и начала тянуть её в сторону кнопки. Она предательски дрожала и как никогда казалась тяжёлой. Именно поэтому она почти сразу упала на белый пододеяльник.

      Ренате оставалось лишь ждать кого-нибудь. Должны же сюда приходить менять лекарство и проверять стабильность пострадавшего, разве нет? Кстати о стабильности… Если она сможет оторвать от своей шеи пульсометр, то прибор наверняка запищит и люди обязательно придут.

      Это было сложно. Сердце бешено колотилось от напряжения и пульс отдавался в висках. Перед глазами плясали тёмные кляксы. Казалось, что сейчас она потеряет сознание. Ната же просто начала подниматься. Но она смогла. Зажмурилась и хрипло дыша села. Прибор оторвался от шеи и в следующий момент палату заполнил противный писк. Уши заложило от перелива крови из её бедной черепной коробки.

      В следующий момент в палату влетела медсестра в сопровождении врача. Те застыли, увидев Ренату, но быстро сориентировались.

— Малышка, тебе нельзя вставать пока. Повреждения слишком тяжёлые, — заботливым тоном проговорила женщина, укладывая девушку обратно на подушки. Ната тихо прохрипела:

— Воды…

      Долгожданная жидкость принесла облегчение. Подросток жадно глотала и думала, что теперь жить будет. Спустя несколько минут она проморгалась и более крепким голосом спросила:

— Где мои родители? Что случилось?

— Давай сначала мы тебя осмотрим, а потом я расскажу, — мягко сказал врач, который до этого момента молчал. Рената кивнула и послушно начала выполнять указания доктора.

— Следи за фонариков. Да, вот так. Что ты сейчас чувствуешь?

— Плечо болит, — честно призналась Ната, поморщившись поведя плечом. Врач взглянул на неё из-за своих очков и снисходительно улыбнулся:

— Я бы больше удивился, если бы оно не болело. Когда приехала скорая, то у тебя там был приличный осколок. Боюсь, что шрам убрать не получится, но не стыдись его. Гордись того, что ты, пускай и одна, но выжила.

— Одна? — её голос дрогнул. Глаза предательски наполнили слёзы. Врач замялся и понял, что сболтнул лишнего.

— Да, Рената, одна. Тела твоих родителей, судя по всему, выпали в воду. Вся машина была смята и в крови. Мы нашли только тебя, — спустя пару минут, когда подобрал слова, сказал мужчина. Он осторожно опустился рядом и взял девушку за руку. Она была холодной как лёд. Алексеева быстро отдернула руку и прошептала:

— Они не могли умереть, не могли! Только если мне покажут их тела я поверю…

      Врач печально опустил глаза и тихо сказал то, что ранило девушку больше всего:

— Тел нет, пойми. Прошёл месяц. Если их и найдут, то это будет полуразложившаяся масса, которую не узнать. Ведь с той высоты они наверняка разбились.

      Рената медленно сжала пододеяльник, подняла голову и со странным взглядом сказала:

— Уходите.

— Рената…

— Уйдите, пожалуйста, — её голос уже открыто задрожал. Врач покачал головой, встал, забрал карточку с симптомами, напоследок кинув:

— В тумбе лежат вещи из машины, которые смогли уцелеть.

      И ушёл. Просто ушёл. Оставил подростка саму разбираться со своим горем. Рената хотела чтобы хоть кто-то остался, не дал ей сорваться в истерику, но медсестра тоже ушла, поджав губы. И тогда она пустым взглядом уставилась на белый потолок. Сразу же пришла ассоциация с погребенным саваном.

      Слёзы шли сами. Просто неосознанно стекали по щекам. Ната и не сразу заметила, что плачет. Её мысли были погружены в момент катастрофы. Слова отца, чтобы она не верила и слова матери, чтобы она жила не давали покоя. После чего что-то в её голове щёлкнуло и внутренний голос издевательски протянул: «Неужели ты и правда надеешься, что это розыгрыш и они живы? Очнись, дорогая, так не бывает. Включайся уже в реальность, а».

      И тогда истерика накрыла её. Алексеева рыдала. В горле застрял ком, который отказывался проходить, слёзы стекали на подушку, руки сжимали одеяло, хотя хотелось что-нибудь очень сильно ударить. Прерывистые всхлипы раздавались по палате вперемешку с шёпотом:

— Нет… Нет… Нет!

      Постепенно она стихла. Слёзы закончились, всхлипы стали реже. Влажные дорожки на щеках и опухшие глаза с носом — единственное, что осталось от истерики. Опустошение накрыло её волной, и Рената просто лежала, бездумно уставившись в потолок. Медленно царство сна начало забирать её, пытаясь успокоить и придать сил. Но вышло с точностью наоборот…