Муза весны

Прощающаяся

- Меня выписывают.

Ветер всколыхнул её юбку. Такую черную на фоне выгоревшей травы и светло-голубых небес. Она была хрупкой, как чайная роза - тонкие запястья, растрепанные волосы, пучеглазость, короткие ножки. И в то же время внутри неё чувствовалась недюжинная сила.

- Ты рада?

Она удивленно на меня смотрит. Ветер едва не сбивает её черную широкополую шляпу. Косметика так странно смотрелась на её дестком лице. так странно и нелепо.

- Ну... я буду ходить в школу. Буду ездить в неё на электричке с полупустой кабинкой. Смотреть через окно на поля и леса. Выйду на станции, пройду через валяющиеся листья, цветы и ветки. Утреннее солнце будет согревать мои плечи. Я встречу подруг и мы вместе пойдем по тенистой дорожке в школу, закинув сумки на плечи. Я займу парту у окна и буду слушать, как учитель литературы неторопливо читает стихи. Разве не здорово, Элли? Разве не круто? Я наконец-то освободилась.

- Да... это здорово! Это просто замечательно. Нет, правда. И когда тебя выписывают? Насовсем? А ты будешь к нам приходить?

- Не знаю. Я ничего не знаю. Наверное, оборву все связи  и забуду сюда дорогу, сотру тропинку ластиком. Эти коридоры и крыльцо со скрипучими ступеньками будет причинять мне боль. Наверное, мне будут причинять боль и деревья в белом цвету, потому что будут напоминать о тебе.

- Значит, тебе грустно? Ты не хочешь уходить? А ты не можешь остаться? Хотя, чего это я спрашиваю, конечно, не можешь... Такой шанс предоставляется не так уж и часто, чтобы его упускать.

- Ну вот ты снова ответила на собственный вопрос, Элли. Что ж, сегодня изголовье моей кровати будет пусто, а мою постель, прорахнувшую моими духами, унесут. Прощай! Не знаю, свидимся ли мы снова, так что... Прощай!

Она повернулась и зажагала по дорожке, ведущей к выходу из нашего чудесного сада. Дорожке, ведущей в мир нормальных, мир асфальтовых артерий, бензиновой крови и бьющихся моторных сердец. Исчезала в полуденном зное, скрываясь меж нависших зеленых ветвей, оставляя после себя пыль и карамельный шлейф.

- Хочешь её удержать?

Ромео принес шляпу и корзинку с клубникой. Шляпу он нахлобучил сам, а клубникой поделился со мной. Спелая, ярко-красная клубника, как её помада.

- Очень. Я хочу броситься с места, схватить её за край юбки и так повиснуть, громко скуля и причитая.

- Но не стала, верно? И правильно... Не держи её. Она теперь свободна. Людей нужно отпускать - если захотят, они сами вернутся. Навсегда.

- К тебе возвращались хоть раз?

- Нет.

- Тогда глупая у тебя теория. И ни капельки не правдивая.

- Нет... Капельку она всё-таки правдивая.

Мне попалась двойная клубничка. Ещё почти зеленая.

- Смотри, Ромео, эти две клубнички совсем неспелые, зеленые и совсем не вкусные. Но они всё равно вместе. Влюбленные, поклявшиеся друг другу никогда не разлучаться.

- Только ты можешь в клубничке увидеть трогательную историю...

- Я прямо так и слышу, что они говорят: "И пусть нас сожрут, пусть разжуют на мелкие кусочки. я никогда не отпущу твою руку".

- Откуда у клубники рука?

- Это метафора, глупенький!

Он внимательно посмотрел на клубнику.

- Ну, что-то в этом есть...

- А ведь "сердечко" символизирует эти две клубнички, вцепившиеся друг в друга.

- А я  слышал, что один человек увидел двух лебедей, склонивших друг к другу головы на фоне заката, и решил сделать их символом любви.

- Тоже красиво. Но версия с клубникой лучше.

Что такое август? Это рассыпанные лепестки и красные плоды, это жемчужины ягод, скрывающиеся в кустах и преддверие осени, это постепенно сходящая на нет жара и вечера, проведенные на веранде, наполненные прохладным воздухом и фиолетовым небом. Это утро с вселенной, отраженной в росинке и сонными цветами, это бабочки, танцующие воздушный вальс.

Август всегда происходит быстро, дни сменяют друг друга, как кадры в кинофильме. В августе собирают фрукты, ягоды, цветы и теплоту, чтобы запастись на зиму. Этот август был особенно душистым и ароматным, полным буйством красок, а по ночам звезды неизменно кружили хоровод.

Поэтому было очень грустно провожать лето. Как со старым другом, мы прощались с ним, стараясь подарить незабываемые воспоминания, чтобы пронести их через холода.

- Как-то особенно грустно, - говорила я, - Такое чувство, будто что-то дорогое уходит от меня. странно, да? Лето ведь наступит. И снова будет жара, крыльцо, венки и поливание водой из шланга. тогда почему мне так невыносимо больно?

- Кто знает, может, нам больше не удастся вот так посидеть, - задумалась Кларисса, - Кого-то из нас выпишут. Некоторые из нас вернутся, а некоторые уйдут навсегда в новую жизнь.

-Все равно ведь далеко друг от друга не уйдем, - издала нервный смешок Зои, - Куда нам? Мы находимся в самом заду мира.

- Ну, допустим, встретимся, - сказала Кларисса, - где-нибудь в придорожном кафе. Все повзрослевшие, отвыкшие от всего этого. Кого-то вырвали из университетских будней, или еще каких... Но крыльца больше не будет. И жаркой летней скуки тоже. И спорить, кто пойдет за питьем, тоже: официант нам все принесет.

- Да погодите вы, - вмешалась я, пока разговор не превратился в перепалку, - я совсем не об этом говорила. У меня такое чувство, будто эта зима будет необычной. Многое потеряем и многое приобретем. Я ведь ошибаюсь, да? Это ведь простая паранойя?

Я с надеждой посмотрела на Блейна. Тот ласково взглянул на меня.

- Все может быть, - уклончиво ответствовал он, - Завтра тайфун может сллучиться, например.

Постепенно я стала бояться циферблатов. Я вообще много чего боюсь, если не всего. Но часы буквально давили на меня, а тик стал симфонией ужаса. Потому что с каждым движением стрелки приближался роковой час.