Сашка однажды случайно застала Витю Есина в музыкальном классе. К этому времени в школе уже почти никого не осталось, даже дежурных, только некоторые учителя, и можно было спокойно выбраться на лестницу, посидеть с альбомом, чтобы никто не пинал.
— До свидания, Саша, — проходя мимо, сказал физик Лиховский со старомодным кожаным портфелем в руках. — Шла бы ты домой.
Она молча кивнула, проводив взглядом его ботинки, и перевернула страницу, чтобы теперь рисовать Лиховского, но отвлеклась на звуки пианино со второго этажа. Мелодия напоминала Рахманинова, но Витя играл её по-своему, быстрее и сильнее, с болью. Он, наверное, думал, что его никто не видит, потому что сидел спиной к двери. А Сашка видела — стояла там, сжимая пальцами альбом, и не могла пошевелиться.
Сашка до этого любила Витю только совсем чуть-чуть: его вечно лохматые русые волосы и грустный взгляд, будто слегка пьяный, с поволокой. А вдруг влюбилась так сильно, что чуть не расплакалась. Ей теперь казалось, что в Вите красиво всё: и всегда серьёзные, без тени улыбки губы, и сутулая походка, но больше всего — эта музыка внутри.
Теперь она всегда оставалась сидеть на лестнице у музыкального класса, но Витя больше не играл. Он учился в 11 «А» и был отличником, а Сашка была из отстающих «вэшек» и понимала только математику и русский, где не нужно было читать учебник. По правде, Сашка умела только рисовать, а Рахманинова знала, потому что дома были его старые пластинки. Ещё были «Битлы» и Высоцкий, и всё это вместе с проигрывателем занимало крошечную Сашкину комнату, так что когда домой приходили чьи-то гости, она засыпала под эти пластинки. Переслушав всего Рахманинова, она поняла, что Витя играл мелодию, похожую на «Элегию».
Витя так и не узнал, что Сашка тогда его подслушивала. Он, как и остальные, ходил мимо неё на лестнице и однажды даже не заметил, что смахнул ногой ручку, не поднял, не обернулся, ему до Сашки не было никакого дела, и ей от этого как-то тяжело дышалось. Она теперь поняла и про грустные глаза, и про губы, и почему Витя даже среди людей всегда выглядел одиноким — болела у него внутри эта музыка, только её никто не слышал. Сашке она теперь лезла в голову по ночам, и спать спокойно не получалось. Раньше она рисовала всех, кроме Вити, а сейчас все у неё выходили похожими на него.
Рисунки он увидел из-за того, что водился с компанией Димы Лимонова, которого все называли просто Лимоном. Лимон был из тех, кто задирал слабых, Сашке он казался опасным, и она старалась не попадаться ему на глаза, а если лез к ней — молча терпела.
— Эй, Клюева!
Она сидела на шине в школьном дворе, сгорбившись над альбомом, и не заметила, как он подошёл. Не заметила, что в компании за его спиной был и Витя. Лимон вырвал альбом у неё из рук, и пришлось собирать с травы рассыпавшиеся ручки и фломастеры. На рисунки он реагировал странно, они его почему-то смешили, хотя Сашка ничего смешного не рисовала. Она выпрямилась, наблюдая за ним, но он вдруг сказал:
— Еся, смотри-ка, и ты тут есть.
И только когда он швырнул альбом через чьё-то плечо, Сашка увидела лохматую Витину макушку. В другой раз она и не подумала бы так делать, но сейчас, воспользовавшись тем, что все от неё отвернулись, успела уйти за забор, где сошла с тротуара на траву и как-то неуклюже скрылась за цветущим белым кустом. От мысли, что Витя увидит свои портреты в такой дурацкой ситуации, ей сделалось неприятно, но он ничуть не изменился в лице, только тихо сказал что-то, рассмешив свою компанию, и, смяв альбом напополам, запихнул его за пояс сзади.
Сашке пришлось сползти на траву, прижавшись спиной к забору, когда, распрощавшись, компания потянулась в разные стороны, и Лимон с кем-то ещё пошёл прямо на неё. Так и сидела, пока он не скрылся из виду.
— Что ты делаешь, Клюева?
Сашка стукнулась головой о забор, когда услышала Витин голос. Он стоял на тротуаре, втиснув ладони в карманы брюк и смотрел на неё сквозь ветки. Поднялась она неудачно, потому что зацепилась сумкой за куст, и вышла вся в мелких белых лепестках. Неподготовленная к тому, чтобы вот так резко встретиться с прямым пытливым взглядом, Сашка глупо пробормотала, что, мол, сижу тут. А дальше был порыв — она протянула руку и поздоровалась:
— Здравствуй, Витя.
И потом ещё добавила зачем-то, как будто ему было не всё равно:
— Меня зовут Саша.
Рука провисела в воздухе несколько секунд, а потом он пихнул в неё помятый альбом.
— Почему ты меня так рисуешь? — спросил.
Сашка сжала альбом и опустила руку, взгляд тоже опустила, а Витя всё продолжал на неё смотреть так, что сводило горло. Вот бы ей сейчас только не расплакаться.
— Так я тебя вижу. Таким, какой ты есть.
— Ты не знаешь меня.
Сашке хотелось сказать, что она знает про музыку, но она побоялась сделать ему больно. Попыталась уйти, но Витя преградил ей дорогу, и теперь получилось, что они стояли достаточно близко друг у другу. У Сашки закружилась голова, а в мыслях только и было что: люблю тебя, люблю, люблю, люблю...
— Иногда достаточно посмотреть в глаза, — кое-как выговорила она и предприняла попытку обойти его, но он снова повторил манёвр, оказавшись ближе ещё на один шаг.
— Что не так с моими глазами?
— Они грустные. Можно я пройду?
#85188 в Любовные романы
#17948 в Короткий любовный роман
#14433 в Молодежная проза
Отредактировано: 12.07.2021