Мятежница

Часть четвертая. Рассказчица.

- Тогда, после смерти родителей, при живом муже я, что удивительно, осталась совершенно одна. Не перебивай, - подняла я руку, заметив, что Дик хочет возразить. – Это моя версия событий, то, как видела и запомнила это я. Все, что ты захочешь сказать, скажешь после.

Я видела по его глазам, что он хотел поспорить с этим, но Ричард сдержал себя. Сцепив зубы и чуть отвернувшись, он кивнул, соглашаясь. Я продолжила:

- Ты постоянно пропадал на работе, уделяя мне самый минимум внимания. Короткие поцелуи за завтраком, больше похожие на уколы, равнодушные взгляды на вещи моей семьи, из-за которых я вновь и вновь начинала плакать, деловые распоряжения для прислуги – и ты словно исчезал на весь день, пропадая сначала на работе, а потом закрываясь в кабинете с документами. Тебя словно совершенно не заботило, что со мной происходит, как я справляюсь со своим горем. Ты был рядом, Дик – но при этом тебя не было. – Муж дернулся, сдерживаясь и пытаясь не нарушить своего слова, хотя то, о чем я говорила, было ему явно неприятно. – Про подслушанный разговор я рассказала тебе внизу. Он наложился на твое равнодушное отношение, к ним потом добавился наш последний разговор, - и я поверила окончательно. Знаешь, если это действительно был удар, направленный в твою сторону, они рассчитали все идеально: в том состоянии, в котором я пребывала после того, что мне пришлось увидеть дома, я готова была поверить во что угодно. Чуть позже я поняла, что свою роль в моей... повышенной нервозности и восприимчивости сыграл еще один фактор, но тогда мне хотелось лишь оказаться как можно дальше от мужа, который оказался чудовищем.

- Какой фактор? – напряженно спросил Ричард, не сумев сдержать себя в руках. Впрочем, я ждала этого вопроса – он был мне нужен. Ждала – и все же молчала. – Какой фактор, Лиза?

- Ты ведь уже догадался, - я с горечью усмехнулась. – Я была беременна.

Муж опустил руки, с силой вцепившись в столешницу. Он побледнел, в глазах читалось неверие, отрицание, обреченное понимание.

- Ты была беременна, - тихо повторил он, склонив голову и пытаясь принять этот факт. Темные пряди упали вперед, закрывая от меня его лицо, и я не могла видеть эмоций, которые он испытывал. Но была уверена, что он борется и с ними, и с самим собой. – Почему ты не сказала?

- Тогда я сама еще не знала. Не была уверена. А потом... Когда ты сказал, что ребенок только помешает, я испугалась. У тебя были такие холодные глаза, когда я спросила об этом...

- Мы не говорили о детях, Лиза, - возразил Ричард.

- Говорили, Дик. Тот наш разговор стал последней каплей, заставившей меня принять довольно болезненную правду: мой муж – монстр. Я не смогла оправдать тебя даже перед собой, я боялась, что ребенок тебе не просто не нужен – что ты можешь... Знаешь, те двое обронили фразу о том, что ты не хочешь делить меня ни с кем. Мне показалось, что и ребенка ты воспримешь как соперника. И я сбежала.

"Дик был дома. За последнюю неделю это был второй вечер, который муж провел не на работе, и я, пересиливая волнение и стараясь выкинуть из головы услышанное вчера в парке, скользнула в приоткрытую дверь его кабинета

- Дик? Мы можем поговорить?

Он поднял голову, откладывая в сторону бумаги, которыми, по всей видимости, занимался до моего прихода, и кивнул:

- Если ты этого хочешь. Садись.

Дик предложил мне кресло, но я слишком нервничала, а потому отрицательно покачала головой и подошла к шкафу, что стоял у стены напротив окон. В стеклянной дверце, неровное и неясное, появилось мое отражение. Несколько секунд я пыталась рассматривать собственное лицо, которое казалось, скорее, расплывшимся нечетким пятном, но ожидаемое спокойствие все не приходило.

Дик молча наблюдал за мной, не поторапливая и давая возможность собраться с мыслями. Я чувствовала его взгляд, но не хотела оборачиваться – я не знала, что сказать. Ждала возможности поговорить, пришла, даже заготовила какие-то фразы – а сейчас не могу найти ни единого слова. Как он отреагирует на то, что у нас будет ребенок? Стоит ли пересказывать разговор, услышанный в парке? А вдруг... Я помотала головой, прогоняя ужасные мысли. Никакого "вдруг" Дик совершить не мог. И ребенку он обрадуется. Ничего, что в последние дни муж занят на работе, отнесшись ко всему случившемуся гораздо холоднее, чем я ожидала. Моя новость наверняка изменит все это.

- Мм... Дик? – я повернулась к Ричарду.

- Да, Лиза?

От сухого, какого-то пустого голоса мне стало еще больше не по себе. Да что же со мной творится? Совершенно не могу справиться со своими нервами!

- Наверное, мои слова прозвучат странно, особенно в свете... случившегося, - я судорожно вздохнула, сжимая руки в кулаки и впиваясь ногтями в ладони, пытаясь не дать истерике снова вырваться наружу. Не думать, не думать о том, что я видела дома! Не вспоминать весь этот ужас! Собраться ради ребенка! Скорбеть о своей семье я буду потом, для этого впереди вся жизнь, сейчас же я должна быть собранной и спокойной. – Но отнесись к моим словам, пожалуйста, серьезно. Дик... ты хотел бы  ребенка?

Вопрос вырвался сам собой, я хотела сказать совсем другое. Что именно, даже не осознавала четко, но, наверное, все же поставить его перед фактом, а не спрашивать подобное, когда все равно уже ничего изменить нельзя. Возможно, мне важно услышать, что Ричард, как и я, ждет появления этого чуда на свет, так же рад ему и...

- Не в ближайшем будущем.

Смысл сказанного я осознала не сразу. Воображение все еще пыталось дорисовать картинку, на которой Дик держит в руках маленький сверток, и в его глазах – любовь и нежность.