Мятное сердце

Глава 3. Отчаяние

В понедельник Лиза дежурила в ночную вместе с Глинич и Лемешевым. Любовные страсти теперь тихо тлели в ее душе, хотя еще накануне пылали всеми красками и грозили прожечь в ней необъятную брешь.

— Привет, — заслышав шаги, Марина Анатольевна выглянула из кабинета, — Лизок, будь добра, проверь, есть у нас в наличии фентанил и однопроцентный диприван. Надо бы запрос отправить заведующему.

— Хорошо, выясню.

— Да, и еще меня интересует, что мы имеем из галогенированных препаратов, — продолжила Глинич, не отрываясь от бумаги, зажатой в руке, и поправила изящные очки, съехавшие на кончик носа. — Из релаксантов у нас не осталось тубокурарина. Вот список, глянь, может, я что забыла. Но для начала выпей кофе, ночь предстоит длинная, — она протянула Лизе лист, сняла очки и прищурилась. — А ты что, заболела?

Рассеянный свет, отражавшийся от гладких больничных стен, окрашивал в заунывные оттенки все, что попадало в поле его действия. За выходные Лиза осунулась, под глазами у нее легли серые тени, и, если бы не уличная одежда, она вполне могла бы сойти за пациентку родного отделения.

— Да так, осенняя мигрень, давление скачет, — она заставила себя улыбнуться, метнув взгляд в сторону кабинета Фоненко. Ей показалось, что оттуда доносятся голоса.

Заметив это, Глинич затворила за собою дверь и подошла к ней.

— Он еще у себя. С утра был какой-то дерганый. Вечер провел в операционной, пытаясь собрать воедино одного парня со множественными ножевыми ранениями, но спасти того не удалось. Так что денек выдался не из простых. Полиция протолкалась тут несколько часов и в итоге запросила медицинское заключение. Поэтому, как мне сказали на посту, Дмитрий отменил часть запланированных консультаций и заперся у себя. А тут примчалась жена его…

— Жена? — переспросила Лиза.

Ей не удалось скрыть волнения: вчерашний звонок сделал свое дело. Но Маргарита без боя уступать не собиралась.

Марина Анатольевна еще что-то говорила, когда ноги сами понесли Лизу по коридору. Стоило эмоциям чуть всколыхнуться, как в висках у нее вновь заныло.

Переодевшись, Лиза спустилась в кафе. От стакана с капучино, сваренного по всем правилам, пахло ванилью. Она подставила лицо сладкому, обволакивающему аромату и пригубила глоток.

Дмитрий беседовал с женой, а Лизе казалось, что частичка ее самой находится там, с ним — вцепилась ему в плечо и не позволяет отступить от принятого решения. Супруга же глотает слезы и шепчет вполголоса, умоляя его остыть, одуматься, вернуться.

Воображение так ярко рисовало эту сцену, что Лиза не сомневалась: когда Фоненко покинет пределы кабинета, им не придется скрывать свои отношения. Они будут неразлучны — каждый день, двадцать четыре часа в сутки, сколько захотят — без обоюдной спешки, без ее нетерпения и без его нелепых отговорок.

Прислонившись к стене лифта, Лиза отсчитывала этажи и улыбалась собственным мыслям. Однако то, что ожидало ее на выходе, никак не вписывалось в этот радужный сценарий.

У подоспевшего подъемника собрались сотрудники, направляющиеся по домам. Когда двери открылись, и Лиза выпорхнула наружу, они друг за другом стали просачиваться внутрь.

Последней в кабину вошла статная пара. Она — высокая брюнетка средних лет в стильном клетчатом пальто, стянутом поясом на талии. Волосы зачесаны набок, выражение лица отсутствующее. Он стоит рядом и смотрит себе под ноги, сжимая в правой руке портфель — итальянский кожаный портфель, легкий и мягкий. Лиза знает это, потому что сама выбирала его ко дню рождения любимого.

— Дмитрий Валентинович… — начала она.

Толпа смолкла. Маргарита усмехнулась и пробуравила конкурентку взглядом, полным презрения.

«Если он все ей рассказал, то почему они до сих пор вместе?» — губы у Лизы задрожали. Фоненко перевел глаза с ботинок на панель с кнопками и процедил:

— Хороших вам выходных, Елизавета Павловна.

Полчаса спустя она очнулась, сидя у того самого лифта на входе в отделение. Санитарка Ольга, пробегавшая мимо, разохалась и пробормотала что-то про ведро и швабру: в грязноватой луже на полу валялся пустой пластиковый стакан.

Лиза поднялась и, потирая глаза, поплелась по освещенному туннелю, пепельно-голубые стены которого теперь напоминали ей скользкую брюшину инопланетного существа. Вокруг царила подозрительная тишина, и только жужжавшие под потолком люминесцентные лампы то и дело запинались.

В бесконечном ряду дверей Лиза искала ту, что вела в кабинет Фоненко (ведь он все еще был здесь?), и не сразу сообразила, что бредет вдоль палат в противоположном от него направлении.

Массируя виски, она свернула за угол и вдруг почувствовала, что в глубине коридора кто-то есть. Несмотря на то, что боль яростно била в голову, а глаза воспалились до невозможности, Лиза была уверена, что ей не показалось.

На одном из стульев между палатами 527 и 528, расправив плечи и уставившись в одну точку, сидел человек, облаченный в черное. Ворот его одеяния — не то плаща, не то пальто, — был поднят и надежно скрывал профиль.