Мятное сердце

Глава 7. Из мира в мир

Сумерки сгустились над обледенелыми кладбищенскими крестами.

Сложив по-турецки уродливые ноги, Валард парил над заснеженной лужайкой у высокой чугунной ограды и смотрел на развевающееся пламя костра — из тех, что не греют, не пахнут сосной и не трещат дровами. Серые тени его подданных мельтешили у самого огня — то ли тщетно пытаясь влиться в него, то ли так же тщетно устремляясь прочь.

— Чудесный пейзаж, не правда ли? — спросил сатир, почувствовав, что Макс вырос у него за спиной. С их последней встречи прошло две недели. — Я был уверен, что мы еще увидимся.

— Скажи, что я должен сделать, чтобы стать человеком?

Валард оглянулся и, хмыкнув, вытянулся во весь рост:

— Ах, вот оно что! Надумал, значит?

Заложив руки в карманы пиджака, он уставился на визитера.

Макс так ослаб, что витавшая в воздухе хандра без труда просочилась сквозь ткань его пальто.

— Материализоваться в мире человечьем проще простого. Полагаю, наставники алатов держат это в секрете, чтобы в их полку не поубавилось, — оскалился Валард. — Нужно пройти сквозь зеркало аккурат в полночь.

— Зеркало?! Но это же верная гибель! — оторопел Макс.

Сатир отмахнулся:

— Нет-нет. Суть в том, чтобы пройти не перед зеркалом, а сквозь него. Пусть зажженная по ту сторону свеча служит тебе ориентиром. Но тут есть одно «но».

— Какое? — насторожился Макс.

Валард одернул рукава и добавил, как бы невзначай:

— Охранители, покинувшие свой удел, теряют способность помогать людям. Твоя энергия продолжит убывать, а потому человеком ты пробудешь ровно столько, на сколько тебя самого хватит.

Потустороннее пламя разрасталось ввысь и вширь, словно гигантский сияющий щит.

— Что же произойдет после?

Старик пожал плечами, вздохнув:

— Кто знает, мой друг, кто знает. В одном могу тебя заверить: назад никто не возвращался.

— Вот потому, значит, нам и велено держаться от зеркал подальше, — Макс потер ладони, стараясь побороть озноб.

Валард принялся вилять подле него на полусогнутых.

— Как бы то ни было, жизнь твоя все равно утекает. Если будешь крутиться возле Елизаветы, долго не протянешь. Думаешь, Верховные Распорядители одобрят такое поведение? — кривая улыбка растянула его лицо. — Видишь тех пресмыкающихся, коим не ведом покой? — сатир кивнул на троицу прислужников, что водила хоровод вокруг костра. — Именно разжалованные Распорядителями алаты переходят под мое крыло.

Вскинув бровями, он сомкнул перед собой вытянутые руки, но Максу показалось, что это и не руки вовсе, а концы веревки, связанные тугим узлом.

— В том, чтобы быть человеком, есть своя прелесть, — продолжил старик. — Восприятие действительности у большинства людей весьма скудное, как ты знаешь, но их ответная реакция столь остра, что преобразует нейтральную вселенскую энергию, окрашивая ее в сотни тонов, от самых светлых до самых темных. Такому дару мы можем только позавидовать. И, хотя возможность испытывать чувства является энергозатратной, именно ее люди и называют жизнью. Лиши их эмоций — и они перестанут быть людьми. У всего есть цена, мой друг. Плата за чувства высока, и только тебе решать, готов ли ты заплатить ее сполна.

Несмотря на то, что Аня звала отметить Новый Год у нее, Лиза осталась дома. Переживания вконец ее вымотали, а невозможность исправить совершенные ошибки угнетала сильнее в преддверии праздника с его захлестывающей эйфорией. И только присутствие Макса напоминало ей о том, что сама она пока не принадлежала миру теней.

В новогоднюю ночь он впервые поделился с Лизой тем, что уже долгое время его изводило.

— От кого ты узнал об этом? От Распорядителей? — насторожилась она.

— Нет. От того, кто им неподвластен.

Едва различимый во мраке, Макс стоял подле в наглухо застегнутом пальто и наблюдал за вспышками салюта.

Лиза поджала губы.

— Я подумал, ты захочешь, чтобы я стал человеком, — вздохнул он.

— Для меня главное то, что ты рядом. Я вижу тебя и говорю с тобой, — она потянулась к Максу, но поймала на себе его недоумевающий взгляд — он не мог ответить на ее прикосновение. — А чего хочешь ты?

Ее рука застыла в нерешительности — окутанная едва заметной лиловой аурой, такая близкая, но такая недостижимая.

Макс помедлил, не сводя с нее глаз, и наконец произнес:

— Завтра в полночь перенеси сюда зеркало и просто дождись меня.

И Лиза сделала, как он велел: перетащила зеркало из прихожей в гостиную и стянула с него покрывало.