Мышь под веником

Восхождение

  Идея взять с собой на Rocky Ridge инструктора вызвала у нашей группы одобрение. Правда, Грэг Абернати, считавший себя непревзойдённым мастером скалолазания, поначалу ощетинился — дескать, мы сами с усами и помощь нам ни к чему, — но после того, как Джон Милтон указал ему на несостоятельность этих самых усов, молча присмирел. Зато девушки команды — а их было три — никак не могли угомониться. Заметно оживившись, они наперебой засыпали меня вопросами: кто таков этот инструктор, где я его подцепила, молод он или пожилой, хорош ли собой... 

  От всех этих расспросов я уворачивалась, как умела. Ну, не могла же я признаться, что в горы нас поведёт ни кто иной как сам Энджелл Росс. Ведь что бы с ними тогда творилось! Девочки бы точно хлопнулись в обморок, да и ребят пришлось бы отпаивать валерьянкой. А всё тот же Грэг — парень сильный, но слегка эксцентричный — наверняка бы не удержался от колкого сарказма на манер: "А мы что, на конкурс красоты собрались?" 

  Словом, я никому ничего не сказала, поэтому, когда субботним утром мы с Россом подкатили на стоянку у Bel Air, стала очевидцем увлекательного процесса под названием отвисание челюстей. Причём, массового, стремительного и очень красноречивого.

  — Ни фига себе! — сквозь свихнутую челюсть сумел присвистнуть кто-то. — Да это же Энджелл Росс! Красавчик и восходящая звезда!

  — А он что, занимается альпинизмом? — взвизгнул женский голосок.

  — Да, кажется, я что-то слышал об этом.

  — А я его знаю! — тут же раздулся от гордости Питер. — Мы уже виделись однажды!

  Взгляды всех ребят мгновенно устремились в его сторону, однако засы́пать вопросами никто его не успел, поскольку мы с Россом уже выросли перед ними. Короткое знакомство, мужские рукопожатия, зардевшиеся женские щёки... Следуя затем к подножию горы, ребята пытались прийти в себя, а девочки — поверить, что всё им не снится. Они невероятно смущались, боялись поднять на Энджелла глаза, а когда он к ним обращался, заметно краснели. И я, знавшая их как маленьких хищных пантер, искренне удивлялась. И почему они так смешивались при виде его? 

  Хотя, должна заметить, он был чрезвычайно хорош. Лёгкий летний альпинистский костюм — чёрные брюки и красная ветровка рубашечного покроя — сидел на нём, словно влитой, а тёмные очки марки "Ray Ban" интригующе скрывали глаза, отметая любую возможность их рассмотреть за зеркальной гладью. Чёрные волосы, зачёсанные назад, серьёзный вид, крепко стиснутые губы... Даже у меня по телу бежали мурашки. Что уж говорить о тех, кто видел его в первый раз.

  А он держался непринуждённо — легко общался с девушками, шутил с парнями. Но меня не покидало ощущение, что он пристально следил за каждым из нас. Словно изучая. Он не строил из себя зазнайку-гордеца, не напускал важный вид, но сторонился расхлябанности и фамильярства, не выходил за рамки доброжелательного тона и был необычайно вежлив. Следуя к подножию горы, Энджелл не отпускал мою руку, в результате чего я ловила на себе завистливые взгляды девчонок. И с одной стороны меня распирал смех — знали бы они, что за дядюшка Ау со мной рядом! — а с другой мне было это приятно. И то, что Росс таким образом подчёркивал наше знакомство, и то, что девочки считали меня на ступень ближе к нему. 

  Но как бы там ни было, а челюсти ребятам всё же пришлось подобрать: уже при знакомстве Росс обратил внимание на их внешний вид, заметив, что на данном маршруте он может доставить проблемы. В частности ему не понравилось то, что одежда некоторых — майки у парней и шорты у представительниц прекрасной половины — оставляли оголённые участки тела, которые, по его словам, ближе к вершине легко было поранить. При этом он покосился и на меня, хотя я была одета в альпинистские бриджи, оставлявшие открытыми только лодыжки. Затем он отметил, что подъём с рюкзаками на Rocky Ridge сильно затруднён, поэтому попросил каждого оставить поклажу внизу и взять с собой только самое необходимое. Но при этом свой небольшой рюкзачок снять со спины даже не думал. 

  Я отметила, что этот человек был чрезвычайно коммуникабельным и пользовался этим в полной мере. Он с первой же минуты установил с группой контакт, уделял внимание каждому её участнику, а все замечания давал мягким ненавязчивым тоном. И это подкупало — ребята сразу же приняли его за своего, а девушки ловили каждое его слово. 

  Поскольку раньше нам удавалось осилить половину горы, до этой высоты Энджелл предоставил всем свободу выбора маршрутов. Дальше же он просил держаться ближе к нему, дабы он мог указывать безопасный путь на более сложном участке. Чуть позже я поняла, что в этом также был ловкий тактический ход: не только увидеть, на что способен каждый из нас, но и проверить организованность и дисциплину внутри группы.

  Меня же он удивил тем, что до этого рубежа позволил нашей связке идти со сменой ведущего. Почему-то я была уверена, что он, как более опытный альпинист, ни за что не позволит мне идти первой. Но он нисколько против этого не возражал, давал возможность почувствовать себя с ним на равных и всё подшучивал, что ему за мной не угнаться и я его совсем уморила. Сказать по правде, мне было с ним легко, хотя я и напрягалась поначалу. Мне всё казалось, что его скрупулёзный изучающий взгляд замечает даже движение моей грудной клетки и что, дойдя под ним до середины горы, я обязательно рассыплюсь на части. Но этого не произошло. К тому же восхождение требовало высокой концентрации внимания, поэтому вскоре я полностью переключилась на него и обо всём позабыла.

  И всё же мысль, что с напарником мне повезло, неоднократно находила своё подтверждение. Обычно в горы я ходила в связке с Питом, поэтому привыкла к некоторым его привычкам. К примеру, осуществляя страховку снизу, он мог на минуту отвлечься, разглядывая вид с высоты, поэтому перед каждым новым движением мне приходилось проверять натяжение страховочной верёвки. Энджелл же себе такого не позволял, и поначалу — я видела это — такие мои действия его удивили. Движения его были точными, команды — короткими и ясными, а действия — конкретными и обоснованными. И такое гармоничное переплетение основных качеств в напарнике немало облегчало мой подъём.