Мышь под веником

Вечеринка

  Если бы до этого вечера кто-нибудь спросил меня, как выглядит счастье, я бы, наверное, затруднилась ответить. Но после него уже точно не путалась бы в словах, потому как знала это прекрасно. Охваченное красками уходящего дня, оно расползлось багряной дымкой по небу и, окрасив фиолетовым отливом горизонт, покрыло пространство темнеющим шлейфом. Мягкое, как волна, оно дышало устами комфортного ветерка и напоминало о себе тихим шёпотом океана. Оно красовалось белым столиком на его берегу и, притаившись в окружении пальм, подсвечивалось фонарями на высоких стойках.

  — Мы пришли, — шепнул Энджелл, оглядываясь на меня.

  — Это для нас? — не смогла сдержать удивления я. — Ты уверен?

  — Нет, — лукаво прищурился он. — Но мы первыми это местечко нашли. Так воспользуемся этим по праву.

  Он шутил — озорные искорки в глазах бесстыдно его выдавали, — и, ощущая зарождающийся во мне ответный азарт, я с лёгким укором пожурила:

  — Ты можешь хоть когда-нибудь быть серьёзным? 

  — Я? Стейси, милая, да я самый серьёзный в мире человек!

  Ну да. Вот только бесенята в его глазах свидетельствовали об обратном. Резвясь при свете фонарей, они свидетельствовали о том, что находиться здесь со мной их хозяину было чертовски приятно. И, видя это, я тоже поддавалась такому настрою. Быть может, прав был дядюшка Ау: не нужно сейчас оставаться серьёзной? Возможно, стоит отвлечься и поозорничать, и предаться радости, настигшей меня по праву?

  И я сдалась. Окунулась в детскую непосредственность с головой и позволила властвовать над собой этому моменту. Разрешила усадить себя за стол и, откинувшись на спинку стула, с затаённым удовольствием наблюдала, как Росс извлёк из ведёрка со льдом бутылку шампанского и разлил напиток по бокалам.

  — Давай выпьем за то, чтобы подобные казусы, — указал он на бинты, — больше не случались в нашей жизни.

  — Другими словами, — теперь озорничать был мой черёд, — за то, чтобы такая дура, как я, в следующий раз пользовалась мозгами, дабы не вляпаться в переделку?

  — Эй, я этого не сказал!

  — Но подумал.

  На минуту прикрыв глаза рукой, он беззвучно рассмеялся, а я, поддаваясь порыву, решила высказать то, что для меня было важно:

  — Энджелл, я хочу тебя поблагодарить.

  — За что?

  — За твою доброту, за внимание, за этот вечер. А особенно за то, что ты вот такой, —простой и, кажется, доступный. На протяжении всех этих дней ты был моими глазами. Благодаря тебе я видела мир, жила и дышала.

  — Эй, перестань! Ты сделала для меня куда больше. Только, пожалуйста, в следующий раз не поступай так, ладно?

  Я сдержанно улыбнулась и, отпив из бокала, скользнула взглядом по утонувшему в сумерках пейзажу. 

  — Странно, — выдохнула затем, глядя, как по небесной постели рассыпаются пёрышки-звёзды, — сегодня все краски кажутся ярче, чем обычно. Это с непривычки, как считаешь? От того, что зрение сделало перерыв?

  — Возможно. Отчасти. Но я больше склоняюсь к тому, что мир вокруг нас действительно прекрасен — захватывающий, насыщенный, гармоничный. Но в суете забот мы напрочь забываем об этом... Иди сюда! 

  Поднявшись, он увлёк меня дальше к воде, возле которой красовались два деревянных шезлонга, и, усевшись в один из них, усадил меня впереди себя. Здесь, вдали от фонарей, зрительная картина была намного чётче, и её можно было беспрепятственно разглядеть.

  — Смотри! — шепнул Энджелл на ухо. — И скажи, что ты видишь.

  — Вижу, что на небе зажглись звёзды.

  — А ещё?

  — А ещё — что с каждой минутой их становится больше.

  — И всё? Не торопись. Присмотрись повнимательней, Стейси.

  Я откинулась ему на грудь, и, чувствуя обхватившие меня руки, устремила свой взор в ночное небо. Предо мной открывалась потрясающая панорама, не имевшая ни пределов, ни преград. Впереди, сколько охватывал взгляд, простирались алмазные звёзды. Невесомые, держащиеся ни на чём, они образовывали россыпи серебра по дорожке, и, заполняя всё пространство вокруг, походили на примесь посторонних веществ в воздухе. Маленькие и чуть побольше, яркие и едва заметные, далёкие и находящиеся совсем рядом, они смахивали на хаотично выплясывающие снежинки во время зимней вьюги — я даже боялась вдохнуть их в себя. 

  — Невероятно! — шепнула я под нос. — Я вижу бешенную энергию, не выходящую за рамки строгих законов и подчиняющуюся чётким правилам. А также беснующийся хаос — гигантский, неугомонный, способный снести и сокрушить, но смиренный и заключённый в крепкие оковы. А ещё — поразительный симбиоз силы и спокойствия  — двух противоположностей, которые немыслимым образом уживаются вместе.

  — Ты правда это видишь? — услыхала я над ухом тихое.

  — Да. Вместе с неописуемой красотой, дарящей сказочные чувства.

  — Какие, например?

  — Умиротворение — глядя в этот звёздный омут, я ощущаю себя спокойнее, все мои проблемы становятся малы и ничтожны, и я опять обретаю гармонию с собой. Слаженность — я чувствую себя частью Вселенной, её крохотной песчинкой, которая пусть и не играет в ней особой роли, но уж точно не портит её. Если вырвать меня из общей картины, она, конечно, не пострадает, но потеряет благодарного зрителя, способного ею восхищаться. Одухотворённость — растворяясь в красоте ночного неба, я ощущаю свободу от низменности и обыденности и обретаю состояние единения с мирозданием.