Мышеловка для разлучницы

1

Самое опасное состояние для человека – убежденность, что терять больше нечего. Меня держит на плаву лишь робкая надежда на личное счастье в будущем, в настоящем же я решила всецело посвятить себя проблемам других людей. И каково же было мое удивление, когда, прибыв на зов, я вдруг обнаружила, что меня никто не приглашал. Звучит исключительно абсурдно, согласна, но такова реальность.

– Виктория! – грозный рык хозяина дома заставляет дернуться. – Помечтаешь в свободное от работы время, – едко добавляет Богдан Дмитриевич Решетов, а я опускаю голову, перестав таращиться на огромную хрустальную люстру под потолком, и перевожу взгляд на него. – Приведи в порядок мой кабинет на первом этаже.

Киваю безо всяких эмоций и иду выполнять поручение, уже примерно представляя, что увижу – переполненную пепельницу, липкие круги под стаканом с недопитым бренди на столе, пустые чашки из-под кофе, залитый им же пол, валяющиеся тут и там шарики из скомканной бумаги в клетку, иногда – следы от ботинок на ковре. Можно подумать, что Решетов настоящее животное, но лично я убеждена, что это определение подходит ему только если оценивать внешние данные и на самом деле он весьма чистоплотен, просто ненавидит лично меня, всячески стремясь усложнить и без того непростую жизнь. Впрочем, он ничего обо мне не знает, а я прощаю ему все из-за вполне возможно ошибочной убежденности, что его жизни грозит опасность.

Первое, что делаю – настежь распахиваю окна. На секунду высовываюсь из окна, вдыхая поглубже. Терпеть не могу запах пепельницы, а проходя в его кабинет складывается ощущение, что я в нее ныряю. К слову, когда полтора месяц назад я появилась в этом доме, тут пахло скорее сыростью и запущенностью, что только подтверждает мою теорию о неприязни хозяина: раньше он никогда не курил в доме, но начал, увидев однажды, как я морщусь, попав в клубу сигаретного дыма. Но я не дам ему ни единого повода для увольнения. Во-первых, девушка, которая мне звонила, была в настоящей панике, такое не сыграть. Во-вторых, мне некуда идти. У меня больше нет дома, не планов на ближайшее будущее, как и нет цели. Этот странный звонок – все, за что я цепляюсь.

Жизнь меня не особенно балует, но вместе с тем бережет. Я бесконечно теряю дорогих сердцу людей, я занимаюсь черте чем, с ноги открывая двери в чужие жизни, но почему-то до сих пор жива. И практически невредима, если не брать в расчет бесчисленные раны на душе. Не уверена, есть ли во всем этом хоть какой-то смысл или это просто извращенная форма издевательства. В последнее время все чаще склоняюсь к последнему, а полы намываю с особенной старательностью, добавив в воду несколько капель эфирного масла лимона.

Закончив с уборкой в кабинете, вновь возвращаюсь в гостиную и задираю подбородок, чтобы посмотреть на люстру. Когда-нибудь я до нее доберусь. Не знаю пока как: тут потолки метра четыре, если не больше, а сама она состоит из десятков кристаллов, которые, вполне возможно, не удастся снять, но я все равно их вымою. Только чтобы увидеть радужные блики на светлой мебели и стенах. Только чтобы своими глазами убедиться, что и огромное безликое пространство можно наполнить красками, преобразить, вдохнуть жизнь.

– Вика! – порывом ветра в дом врывается Алиса, жена Решетова. Отмираю и тороплюсь в прихожую, принимая ее сумочку. – Ты посмотри, – жалуется девушка, брезгливо кривя красиво сделанные губы. Она оттягивает на груди светлую блузку, показывая действительно мерзкое жирное пятно.

– Надеюсь, было хотя бы вкусно, – морщусь и я, а она начинает расстегиваться прямо на пороге.

– Если бы, – закатывает глаза и сбрасывает тончайший шелк в мои руки. – Она стоит кучу денег, – предупреждает и направляется к лестнице в одном бюстгальтере и юбке, цокая каблучками по мрамору. – А, черт, – вспоминает, что не разулась и скидывает туфли по пути. – Прости, – тянет с извинительной интонацией и быстро поднимается по ступенькам.

Она мне нравится. Никогда не задирает нос, разговаривает просто, благодарит за работу и искренне радуется моему присутствую в доме. Только по приезду я поняла, что кто-то другой обещал мне миллион за то, чтобы я соблазнила ее мужа. Деньги никогда не были для меня мотивацией, а вот любопытства мне не занимать.

Мое появление на пороге с чемоданом в руке было встречено безграничным удивлением. Охране я, как и договаривались по телефону с девушкой, сообщила, что прибыла исполнять обязанности домработницы, меня пропустили и сопроводили до хозяйки, отдыхающей на шезлонге у бассейна. Представившись, я сообщила ей то же самое, на что Алиса широко распахнула глаза, приподняв солнцезащитные очки, а после – отмахнулась, заявив, что даст мне испытательный срок в три дня. Велела охраннику показать мне мою комнату и вновь с удобствами устроилась под солнышком.

Хоть я и смертельно устала, добираясь чуть ли не на оленях в попытке замести следы, сразу же приступила к делу. И в первый же день устроила разбор полетов в хозяйской спальне, приведя в порядок и разложив все вещи Алисы по цветам и сезонам. На следующий же она с пеной у рта отстаивала мою незаменимость перед мужем, наотрез отказывающимся брать меня на работу, и победила.

Но было одно «но». Я не узнала ее голос и принялась строить догадки. Теорию, что она попросила позвонить подругу я отмела сразу же. Информацию о том, что изменила мужу, а любовник грозит убить его и подставить ее, если встречи не продолжатся, лично я не доверила бы даже своему отражению. Вторая, куда как более адекватная версия – звонила вовсе не она. На ней я и остановилась, но выяснить, кто это был за полтора месяца так и не удалось: в этом доме самый приветливый человек – сама Алиса, у остальных такие лица, что я начала оборачиваться, проходя темным коридором.

«Вот бы Валя был рядом, он бы мигом вывел всех на чистую воду», – пробирается тоскливая мысль, которую я мгновенно гашу, переключаясь взглядом на пятно.

Ставлю сумочку на пуф и иду к дальней лестнице, ведущий на цокольный этаж. Пока в моих силах спасти только эту блузку.