Мышки умеют играть

Глава 13

Я должна была догадаться, что Ламберт будет присматривать за своим хозяином. Когда я пересекаю древо жизни в полутемном зале, тень встает между мной и массивными дверями, ведущими наружу. Пара лакеев исчезает за дверью, как только они видят меня, оставляя нас вдвоем лицом к лицу.

- Могу я быть вам полезен, Ваша Светлость? - спрашивает Ламберт.

Его голос зловещим эхом отдается в пещерном пространстве. Я подозреваю, что лакеи все еще здесь и подслушивают нас.

- Не совсем. - отвечаю я как можно тише, все время сокращая дистанцию. - Мне просто нужно подышать свежим воздухом.

Это действительно так. Мои ладони становятся липкими, а желудок сжимается от иррационального, надвигающегося чувства обреченности.

Усы Ламберта дрожат, когда он изучает меня добрыми, но непреклонными глазами.

- Боюсь, Его Светлость строго-настрого запретил вам выходить из дома. - тихо говорит он.

Я расправляю плечи, делаю еще один шаг вперед, достаточно близко, чтобы почувствовать запах его духов, копченого дерева и гвоздики.

- Я не знала об этом. Вообще-то я иду к нему.

Его пальцы дергаются, возможно, от желания физически удержать меня, но рука остается на боку.

- Ваша Светлость, я должен предупредить вас, что этот поздний визит был бы несвоевременным.

- Ты прав. - выдыхаю я. - Ужин был лучшим временем, чтобы поговорить. Но он так и не появился.

- Я не имею права обсуждать поведение Его Светлости.

«Прочти его. Если он не заговорит, прочти его кровь» - шепчет тайный голос моих искр. Сработает ли это вообще

Моя рука дергается по собственной воле. Я хватаю Ламберта за запястье и сжимаю его, не задумываясь. Теплая, сухая кожа. Его пульс учащается, когда он замечает, что я дотронулась до него. Его взгляд опускается к единственной точке, которая теперь соединяет нас. Я думаю, что он еще больше шокирован, чем я, увидев слабое свечение, оплетающее тыльную сторону моей ладони и быстро распространяющееся вверх по руке.

В долю секунды я слепо тянусь к слабой искре в его венах, к чему-то, что уклоняется от моих искр, только чтобы уступить ему на одном дыхании. Через Ламберта я чувствую запах свежей крови, пропитывающей землю. Гниющие листья и ночной воздух. Он точно знает, где его хозяин, и что он делает.

Я отпустила его, мое сердце подступило к горлу.

- Он там на холме? Как, черт возьми, ты можешь просто стоять здесь и позволять ему это делать?

Ламберт остается за стеной в ошеломленном молчании, но я вижу десятилетнее отчаяние в его глазах, когда пробегаю мимо него к дверям в холодную ночь.

От запаха крови у меня кружится голова, как будто мертвая трава под ногами стала влажной от нее. Я не вижу логики в своих действиях, только темный горизонт холма и венчающий его храм. Ветви хлещут меня по рукам, по лицу, когда я несусь вверх по склону по узкой тропе. Мои ноги путаются в этой чертовой ночной рубашке с оборками, и я не раз теряю равновесие и падаю.

Но я мельком вижу вершину, вижу свет. В промежутке между падениями я замечаю слабое свечение, угнездившееся глубоко среди парящих ветвей мертвых деревьев. В поле зрения появляются плавные очертания купола мавзолея.

Я не вижу никакого потока. Я слышу его, чувствую его ровное течение, хрупкие усики жизни, которые он несет. Я спотыкаюсь, ловлю себя и почти ползу к этому тусклому источнику света, пока не вижу его, распростертого у основания рифленой колонны. У ручья, питающего земли Стоунхола.

Его голос плывет в мою сторону, незнакомые слова шепчутся, когда он опускает руку в воду. Я вижу кровь, стекающую по его запястью, чернеющую мерцающую воду, и мое сердце так сильно бьется о ребра, что мне хочется кричать. Мои ноги рвутся вперед, и через полсекунды я ощущаю тепло его тела, прижатого к моему, и отталкиваю его от потока. Он успел удивиться, прежде чем мы рухнули вместе в кучу трясущихся конечностей.

Его сердце беспорядочно бьется о мою щеку, и когда я приподнимаюсь на локтях и смотрю вверх, я замечаю, что волосы на его мокрых от пота висках, белее, чем раньше.

- Прекрати. - выдыхаю я, пытаясь взглянуть на его кровоточащее запястье. - Остановись!

Он делает слабую попытку вырвать свою конечность, но она тут же падает обратно. Я едва слышу его голос, когда он отвечает:

- Это единственный способ. Он питает почву.

- Оглянитесь вокруг! - я реву, отрывая кусок ночной рубашки, чтобы прижать его к ране. - Он ничем не питается. Это ничего не решает! Ты просто убиваешь себя! Придурок!

Он машет мне свободной рукой, отводя глаза.

- Этого достаточно. Возвращайся в свою спальню, мисс Гринн.

- Нет! Я никуда не уйду. Как я могу помочь тебе? Полечить? Скажи мне, что делать.

Я слышу низкое, обиженное рычание, когда ему удается сесть.

- Мне от тебя ничего не нужно.

И все же я здесь, стою на коленях рядом с ним в этом самом тайном святилище, мои руки покрыты его кровью, когда я нажимаю на его рану, нанесенную самому себе, чтобы остановить кровотечение. И я не знаю, что делать. Для него, для Дины, которая отчаянно нуждается во мне. Чей прерывистый пульс я иногда слышала через всю нашу гостиную.