На балу

На балу

Бал был в разгаре. Дворжецкий с любопытством высматривал барышень, не чопорных и не претендующих на замужество. Но те, которых он записывал в подходящие, были неприглядны на лицо или отталкивали неказистой фигурой. Шампанское делало своё дело, и чем дальше, тем больше стирались грани намеченных параметров. Скорость опьянения объяснялась тем, что лакей, заведовавший разносом увеселительного напитка, был быстр и уместен, чёрт его дери.

Александр Сергеевич Дворжецкий был не из простых. Дворжецкие, с их уходящей в далёкое прошлое родословной (по словам Сергея Павловича Дворжецкого, его отца), были выше всех тех, кто кичился сейчас бриллиантами, выправкой и умением танцевать этот дурацкий танец — вальс.

Саша упёрся плечом о косяк, красиво украшенный резьбой, и искусно позолоченный давно умершими мастерами. Саша и косяк смотрелись здорово.

Чувствуя это, Дворжецкий даже чуть привстал на носочки. Шампанское мешало сосредоточиться, но зато придавало глазам значимость, а щекам здоровую розовость.

– Месье, вы один?

Дворжецкий замер, пытаясь фразу, принадлежавшую ему на балах и званых вечерах, применить к себе. Медленно, подобающе офицеру и человеку, знающему себе цену, он повернул голову. О бог, девица была хороша. Красивое лицо, открытое, умное и как показалось Саше приветливое, располагало к общению. Припухлые губы, жаждущие поцелуя, приглашали. Пронзительный взгляд карих глаз обещал нетривиальное продолжение вечера. Фигура, излучающая контакт и как бы просящая, прикоснись ко мне, и не там, где талия, а там, где я тебе милей всего, возбуждала некие инстинкты, которые молодому человеку были не чужды и приятны. Дорогое колье, поблёскивающее на её шее, и гордая осанка подсказывали молодому человеку, что он не зря задержался на данном мероприятии.

– Простите?

Девушка вздохнула, как бы собираясь с мыслями.

– Я наблюдала за вами со стороны. Ваше аристократичное поведение выдаёт в вас человека, знающего свет и могущего увлечь такую женщину, как я.

Это было настолько неожиданно, что Саша не сразу нашёлся, что ответить.

– А вам, как я понял, нужен кто-то особенный?

Она посмотрела ему в глаза.

– В общем, нет. Достаточно молодого красавца офицера, явно скучающего в одиночестве.

– Позвольте, почему вы решили, что мне скучно?

– Не знаю. Может быть ваш взгляд, явно ищущий кого-то, кто поможет развеять эту вашу скуку, подсказал мне об этом?

Она снова вздохнула:

– Простите меня, если я ошиблась. Мне, наверное, лучше оставить вас в одиночестве.

Дворжецкий почувствовал, что эта девица задвинула его в самый непрезентабельный угол. Он судорожно подбирал слова, чтобы выбраться из этого дурацкого положения. И даже не заметил, как врос спиной в позолоченный косяк, возле которого стоял. Но девушка настолько его заинтересовала, что Саша, быстро мобилизовав весь свой такт и обаяние, заговорил:

– Позвольте. Вы явно подошли ко мне не случайно, это во-первых. А во-вторых, вы правы, до вашего появления я действительно скучал. – Схитрил Дворжецкий, дабы удержать свою собеседницу. – И коль случай распорядился именно так, давайте, хотя бы, познакомимся, для начала. Хотя я подозреваю, что меня вы откуда-то знаете.

– Вы — Александр Сергеевич Дворжецкий. Я видела вас с вашим отцом в здании парламента. Вам двадцать восемь, и вы самый молодой капитан в русской армии. Я давно хотела познакомиться со столь молодым героем и настоящим участником военных действий.

Сказав эту длиннющую фразу, дева зарделась и потупила глаза. Надо было что-то ответить, но все слова русского языка собрались в Сашином горле в один огромный ком. Не дав молодому человеку опомниться, она продолжила:

– А я — Наталья Фёдоровна Разбегаева.

Боги небесные! Теперь, после её слов, Дворжецкий медленно, но неумолимо рисовал образ того, чьей дочерью было это прекрасное создание. Она была похожа на отца, как две капли воды. И как он этого сразу не заметил. Чёртов лакей со своими подношениями...

Девушка поняла, что её узнали. Она подошла к Дворжецкому поближе и, привстав на цыпочки, прошептала ему на ухо:

– Вы мне нравитесь.

Это признание совершенно выбило Сашу из колеи. Тем временем девушка, как ни в чём не бывало, сделала шаг назад и присела в лёгком поклоне:

– Как я могу вас называть, мой герой? – продолжила она.

– По имени, если вам угодно. Да, и насчёт героя, вы слегка преувеличиваете, – выдохнул Саша, пытаясь хоть как-то взять положение в свои руки.

Но её атака не кончалась, не давая ему ни малейшего шанса.

– Александр Сергеевич, потанцуем?

– Да, – ответил Саша, сдавленным голосом. А потом хрипло и как бы нехотя продолжил:

– А я могу называть вас Наташей?

– А почему нет? – ответила она вопросом на вопрос, и, взяв его за руку, потащила к танцующим.

Саша пытался не отставать от своей избранницы. Хотя кто кого выбрал, вопрос был ещё тот. Чуть проглядывающие через плотное и объёмное платье бёдра, сводили с ума всех этих безусых корнетов, да и их усатых папаш, стоящих шеренгой вдоль танцевального зала. Граф Воздвиженский подбирал слюну, понимая, что девушка не в его статусе. Граф Вяземский сально и безнадёжно улыбался, точно зная, что этот точёный стан никогда не будет ему принадлежать.

Вдруг Дворжецкий как будто очнулся:

– Наташа, простите.

Она остановилась и вопросительно посмотрела на него.

– Я совершенно не умею танцевать.

Она вздохнула:

– Это и не нужно.

Теперь он смотрел на неё вопросительно.

– Идите за мной, мне кажется, вам будет интересно, – и она потащила его дальше.

Они прошли через зал с танцующими и вышли в соседний, практически сразу наткнувшись на группу беседующих людей.

Всех их Дворжецкий конечно же знал.

Спиной к ним стоял генерал Боголюбов. Рядом действительный статский советник Коробов, прибывший из столицы. Но Наташа обратилась именно к третьему собеседнику, чем развеяла все сомнения Дворжецкого, кои оставались у того до последнего мгновения.