На что спорим?..

Глава шестая

Идти пришлось, не останавливаясь, довольно долго. Разговоров мы больше не вели, задумавшись каждый о своём. Хотя за Незвана не скажу – может, он и вовсе ни о чём таком не размышлял, а просто дремал на ходу. С него бы сталось. Но направление он каким-то чудом держал. Так что к Суетливой речке мы вышли ещё засветло.

Нам с Вилкой  прежде не доводилось забираться так далеко от дома, поэтому ничего удивительного, что открывшийся берег заставил рыжую разинуть рот. Она ведь, в отличие от меня прежней, только ручьи лесные знавала – а ручей, даже самый бурный, если не перепрыгнуть, то по камням преодолеть не проблема. Суетливая же не оставляла никаких надежд на скорую переправу. Вроде и не широка, а всё ж и каиф не перепрыгнет. И глубокая, да. Я хотела, было, сунуться, но Незван, успевший скинуть наши вещички на траву, меня остановил. Хмыкнул этак насмешливо:

– Кто ж тебя из стремнины вытаскивать станет? Мне промокнуть неохота, а подружка твоя явно тоже не из водоплавающих. Сиди-ка ты лучше на берегу. Здесь переночуем, а по-светлому дальше двинемся.

Нет, он явно с каждым часом всё меньше походил на того растерянного паренька, которого мы от верной смерти спасли. Но Вилка то ли не видела этой странности, то ли не хотела внимания обращать. Она тут же приступила к расспросам, при помощи каких чар мы на тот берег переберёся. А мне как-то не по себе сделалось. Я тихонько  отошла от своих спутников, и не заметивших моего демарша. Незван разлёгся в густой сочной траве, закинул руки за голову и негромко вещал о том, что это верх примитивизма – считать, раз вышли к реке, то непременно на другой берег нужно переправляться. Оказывается, мы пойдём вниз по течению, не преодолевая водного препятствия. Нас и этот берег вполне устраивает.

Дальше я уже не слышала. Обида душила, не давая вздохнуть. Было такое чувство, словно меня предали. И кто? Лучшая подруга безоговорочно признала право первого встречного нами командовать, а на меня уже ноль внимания. Глупость и нелепость этих претензий мне, в общем-то, были очевидны, но ничего поделать с собой я не могла. Я не отрицала, конечно, что в компании Незвана у нас значительно больше шансов добраться до Города, что он сильный маг и всё такое, но очень уж много неясного с ним связано. А я так не люблю не понимать. И на вопросы он вроде бы отвечает, но как-то избирательно. Очень похоже на то, что в Город топать да людей знающих искать особой нужды-то и нет – он же явно и сам всё разъяснить может. Но почему-то предпочитает отделываться недомолвками.   Ноги путались в сырой траве, быстро сгущающиеся сумерки затушёвывали речную гладь  непроницаемой чернильной тенью, а мне ужасно не хотелось возвращаться к месту стоянки.

Хотелось, напротив, оказаться где-нибудь подальше и от неверной подруги,  и от очаровавшего её парня. Подальше-подальше! Желательно, на другом оконечье мира. У меня аж перед глазами это другое оконечье замаячило. Причём, может, из-за разговоров недавних, представилась мне именно одинокая башня с Пустынных земель. Я слабо верила в то, что её хозяин воплощает собой абсолютное зло, – ну, не умер он, жизнь у кого-то там отняв, так и что? И, вообще, кто сказал, что это воспитанник Лесной Повелительницы, а не кто-то ещё в гибели Темника повинен?!

Одним словом, я пожелала оказаться в этой башне до такой степени, что объявила об этом во всеуслышание. Просто из чувства  противоречия объявила – чтоб эти, там, знали, что мне их компания надоела уже. Но… желание, сильное, искреннее желание, произнесённое возле открытой текущей воды, было принято Ручейником, задолжавшим мне, за то самое волеизъявление, которое и следует выполнить.

Я не успела ни испугаться, ни удивиться, когда из воды раздался ворчливый голос невидимого существа:

– Ну, башня так башня! Тока опосля не плачься!

И во мгновение ока я оказалась не на берегу речном, а в каком-то тёмном помещении с низким потолком и без окон. Единственным источником света здесь служила сиротливая гнилушка, так что толком рассмотреть, где я, было практически невозможно. Стены каменные, дверь приземистая на петлях тяжёлых, не так, чтоб сыро, – скорее, неуютно, а больше никакой информации… Дверь я и подёргать, и попинать успела – поддаваться та и не думала. Это что ж, меня сюда пленницей занесло, что ли?! Вот ещё! Не успев подумать, что делаю, я уже во весь голос обрушилась на провинившуюся дверь с пожеланиями той разлететься мелкими щепками. Чем та и не замедлила заняться, исполнив пожелание буквально, - щепки, брызнувшие во все стороны, были и впрямь мелкими. Я едва успела рукавом лицо прикрыть, чтоб глаза не пострадали.

Вот это да! Вот это я! Впрочем, петь себе дифирамбы было неуместно, следовало как можно скорее делать ноги, пока не явился разгневанный хозяин. А чего ж – на его месте я б тоже не лучилась довольством, если б незнамо кто вздумал моё жилище в щепки разносить. Вот испепелит он меня на месте, а его ж потом и обвинят во всяких мерзостях-жестокостях. Хотя он меня сюда не приглашал, силой не заманивал, и вообще пострадавшая сторона.

Как обычно, всё это я бубнила себе под нос, по сторонам в спешке не смотрела и, выскочив из тёмной комнатёнки, чуть не сбила с ног высокого, худощавого мужчину в просторном балахоне, в изнеможении привалившегося к стене тесного коридорчика и издававшего хриплые, полузадушенные звуки. Он не то задыхался от грудной болезни, не то кого-то оплакивал, рыдая. Но за руку ухватил крепко – вырваться точно не удастся, я пару раз дёрнулась и затихла. А он, наконец, взглянув прямо на меня, покачал головой с совершенно счастливым выражением лица, что даже в этом скудно освещённом месте было заметно, и утёр выступившие на глазах слёзы свободной рукой:

– Я? Пострадавшая сторона? Так меня ещё никто не называл! Ты совершенно уникальное создание, я рад, что не ошибся. Идём!