На что спорим?..

ЧАСТЬ ВТОРАЯ Глава первая - Правдан

Смертным кажется, что боги – существа если и не всемогущие, то где-то очень близко. Им, обитателям тесных мирков, невдомёк, что могущество наше ограничено таким количеством условий, что порой балансирует на краю беспомощности. И бессмертие богов тоже, как бы это сказать, не есть величина неизменная. А самое главное,  мы во всём зависим именно от них, смертных. И тут уж хоть расшибись в борьбе за власть и главенство, хоть поселись посреди Вечного Источника и упейся потоком силы, но как только там, в подлунном мире, перестают верить и возносить молитвы, поминать добрым словом или в проклятии, даже самый могущественный из богов рискует превратиться в воспоминание, в бесплотного героя тех баек, что рассказывают долгими зимними вечерами. И замирают сердца слушателей, и летит вольной птицей история – о былом и великом, но нет у героев этих историй ни настоящего, ни будущего, как нет веры у смертных в то, что баечные герои могут на их жизнь повлиять. Ничего не просят у них смертные, не оглядываются с опаской или надеждой – утечёт за порог вечер, развеется дымом история, вместе со всеми своими героями в печную трубу вылетев.

Оттого-то даже те боги, что свысока на смертных посматривают и «людишками» их презрительно величают, на мольбы волей-неволей отзывчивы. Мы ведь не первые из Действитовых чад – было и до нас поколение. А где они теперь? Не ото всех имена остались, что уж говорить о прочем.

Я к чему веду-то… Нет таких причин и ставок таких нет, ради которых бог может отказаться от своего присутствия в мире людей. Это всё равно, что гарантированный смертный приговор себе подписать, только не мгновенного действия, а с отсрочкой. Вот и выходит, что не мог я с братом это пари заключить по собственной воле. Как и он мне предложить такого не мог – мы, конечно, никогда образцом братской любви не были, но и в подлости Тёмного Баюна я бы не стал винить. Нечисто, ох, нечисто дело с нашим спором! И, главное, подвоха я отчего-то не чуял. Слишком долго, как оказалось. Да только Время для тех, кто его считать не привык, словно бы и не существует – так, журчит себе помаленьку, но не меж пальцев утекает, как у смертных, а где-то, само по себе. Вроде и есть оно, а вроде и не касается это богов.

Я бы, возможно, так до самого конца и не заметил, что Время меня не просто коснулось, а  пожирать начало, но мирозданию было угодно дать мне ещё побарахтаться. Вначале – послав встречу с той, единственной, кто мог человеческое тело исцелить, когда ему была смертельная травма нанесена, а чуть позже – приведя пред мои очи Лтиа. Рядом с ичетиком я рассчитываю не просто побарахтаться, но и выплыть к желанному берегу. Тем более что парочка из Предначертанного вроде бы меня в друзья записала. 

Они такие забавные – эти девчонки. Я с трудом сдерживаюсь, чтоб не фыркнуть от смеха, когда они начинают рассуждать о чём-то, что им кажется важным. Особенно Ясна хороша. Слушая её, невозможно представить себе, что в самом скором будущем эта нескладная большеглазая тарахтушка красотой затмит Пагубу, а могуществом сравняется с Великой Четой. Если, конечно, не успеет натворить непоправимых ошибок. Ведь будущее никогда не пишется набело. А Предначертанное – это лишь игра вероятностей. Вероятнее всего, Ясна станет ровней величайшим богам, и это наиболее желательная вероятность для Действитова мира. Но нет никаких гарантий, что всё сложится именно так.

Я что-то отвечаю на нескончаемый поток вопросов, а сам прикидываю, стоит ли попросить Ясну мысленно накрыть Морока непроницаемым куполом, когда он снова объявится, чтобы не рисковать понапрасну, чтобы выиграть время. Выиграть Время?.. Но этой своенравной стихии может и не понравиться быть разменной монетой, а если Время взбрыкнёт, даже богам несдобровать. И я оставляю эту мысль. Жизни во мне осталось немного, может, и не дотяну до той луны, что отец крайним сроком обозначил, но даже доступной мне магии хватит с избытком, чтобы сигнальными чарами нас троих окружить. Стоит кому-то попытаться применить ментальное воздействие, как, отражённое и трижды усиленное, оно по своему автору и ударит. Эти чары, не дающие осечки, признаю, негуманны, но уж очень мне не понравилось, как легко мной манипулировали.

Девчонки решили, что нам придётся ожидать возвращения Лтиа, но я уверяю их, что ичетику не составит труда отыскать меня, где бы я ни был. Если ичетику это будет нужно, разумеется. Я умалчиваю, что проще каифа на бегу остановить, чем помешать ичетику исполнить долг перед богом. Своим богом. Самым-самым. А мне повезло олицетворять собой основу мироздания для этих озёрных жителей. Уж меня-то в их селении прежде самым дорогим гостем почитали – до спора этого… А как побился об заклад – словно память мне отшибло. Я об ичетиках и не вспомнил, покуда Лтиа с Ясной не объявились. Нет, мне определённо задурили голову, знать бы ещё – кто? Морок сроду не превосходил меня ни умом, ни могуществом. Тогда, выходит, одно из двух – или брата самого задурили (Морока? Задурили?!), или это и не он вовсе (а где тогда он?). Голова идёт кругом – как ни крути, а самому мне во всём этом не разобраться. Но, хочется верить, ичетики не откажут в помощи – и кто виноват, и как это всё теперь распутывать, лучше них никто не разберётся. Они ребята дотошные и рассудительные. Ну, и ко мне их отношение немаловажно, что уж тут. Обо всём этом я не говорю вслух, но моя спокойная уверенность лучше всего убеждает подружек в том, что я знаю, что делаю. И мы отправляемся по густо заросшему берегу туда, куда несёт свои воды Суетливая речка.

День уже начинает клониться к закату – целые сутки ушли на переливание из пустого в порожнее, а единственным прогрессом стало моё осознание собственной беспомощности. Негусто. Хотя появление ичетика – это плюс. Очень жирный, весомый плюс. Да и Ясна постепенно начинает учиться сосуществовать с просыпающейся магией. Она, наивная, решила, что никто ничего не заметил. Как же, не заметишь тут, когда у тебя под боком два потока такой силы схлёстываются! Искрило – любо-дорого взглянуть. Уж на что я как в тумане был, но и меня тряхануло. Да что там, даже Вилима что-то ощутила, вся напряглась, так и порываясь бежать к подружке, и ведь побежала бы, если б всё так быстро не кончилось. А вот Морок… Он вёл себя, словно и не чувствовал никаких странностей, словно у него под боком не сшиблись в поединке две воли, одна другой твёрже. Н-да…