На дне небес

ГЛАВА 1.

Для меня наблюдение – лучшее доказательство того, что я живу. Но сегодня я в первый раз видел так близко от себя глаза другого человека. Законы перспективы, управлявшие моим видением, нарушились. Посторонний человек безо всякой робости вторгался в мой мир, я чувствовал тепло чужого тела, вдыхал аромат дешёвых духов; вскоре это нашествие поглотило меня всего, без остатка. Впервые прямо у меня на глазах мир другого человека сливался с моим.

Юкио Мисима, “Золотой храм”

                                                 

Я ловлю себя на мысли, что это мне уже снилось.

Да, точно, когда-то уже видел, но не помню, чем всё закончилось…

А!..

Муравьи.

Вот они стремительно бегут от меня. Как будто морская волна в отлив.

Нет, ну, чем же всё завершилось?

Наверное, я уже не сплю, раз понимаю, что это – сон, и пытаюсь им управлять.

Сейчас будет звук проезжающей (или тормозящей) машины – оп! – и всё.

А дальше – темнота и тишина.

Так проезжающей или тормозящей?

- Мартин! Ма-а-арти-и-ин! – кто-то звал меня и тогда.

Да, нет же, это сейчас зовут и ищут меня.

Пора просыпаться. Давай-давай, вставай. Разлепи глаза и крикни что-нибудь в ответ.

- Я здесь. («Вот, и хорошо, молодец!»).

Да... Все так и было. А затем я вышел на небольшую поляну и увидел своих друзей, которые заехали на обратном пути за мной, чтобы отвезти домой.

Помнится, я тогда очень вспылил по поводу того, что они не осмотрительно съехали с проселочной дороги. Сломали кустарник и наехали на муравейник. Я считал, что можно было и не съезжая к поляне меня позвать. В общем, юношеский максимализм бывшего члена бойскаутского "зеленого патруля". Да и ребята обиделись. Хотя Мэрвин, он – отходчивый, с "понятием", как принято у нас говорить. А вот Лайла была неприятно удивлена. Не видела она, чтоб я сердился, да ещё и возмущался тоном, зажатой в автобусной давке, старушки. Поэтому до города ехали молча - каждый думал, наверняка, о своём.

Я сначала переживал о происшедшем, потом вдруг стал думать о нас. Что нас связывает? Мэрвин - крепкий, здоровый парень, высокий и красивый, если бы не сломанный нос, такой обычно встречаешь у бывших боксеров и хоккеистов, мог бы сниматься в кино. Хотя, к примеру, Бельмондо - не красавец, и нос под стать, но всё равно – популярен. А Мэрвин молод, только 18 лет, а фигура уже как у зрелого мужчины. Мышцы не выпирают, но силы и мощи порядком. Мы жили раньше по соседству, а затем оказались в разных районах. Но Мэрвин, работая водителем при местной почте, бывает во всех уголках города, конечно, заезжает и в газетный киоск, напротив нашего дома. Он ещё не решил: пойти учится или двинуть в армию.

Лайла – моя одноклассница и соседка. Девочки, как правило, растут быстрее своих сверстников-мальчишек. И пока последние подумывают позвать Лайлу вместе с собой пойти запускать змея или исследовать заброшенный дом на конце улицы, она уже живёт в мире романтических мгновений, вздохов, пересудов, сплетен и нарошных касаний. Поэтому, наверное, мы оставались такими друзьями, какими могут быть добрые соседи. Кстати, это именно она обмолвилась, что Мэрвин поможет ей отвезти кое-какие вещи к тёте на ферму. А я подумал, почему бы и мне не съездить в лесок, на природу, если они не будут против. Они, вернее, Мэрвин, ведь он – хозяин машины, против не был.

В своё время Мэрвин пытался ухаживать за Лайлой, но тогда ей казалось, что шесть лет разницы – это чересчур много даже для ухаживания.

Так что же нас связывает?

Были мы как-то в компаниях вместе, в походы ходили, жили рядом. Просто я почему-то никого больше и не знал так близко. Жаль, что так и не извинился перед ними сразу, ещё в машине. Меня оставили на углу нашего квартала, а сами поехали на работу к отцу Лайлы.

Квартал я знал хорошо, всё было здесь "своим". Потому не сразу пошел домой, а заглянул на площадку погонять мяч с ребятами. Лишь, когда солнце собралось нырнуть за крыши зданий, понял, что пора спешить домой и успеть к приходу родителей. Вечная проблема! Но в тот вечер лучше бы мне было опоздать.

Возле нашего подъезда стояли трое парней старше меня. Может им было 16-17 лет, но мне, двенадцатилетнему сопляку, казалось, что им всем не меньше двадцати. Потом говорили, что это были наркоманы, идущие в это время дня на всё, лишь бы достать и не пропустить дозу. Сначала пристал долговязый, слегка горбатый:

- Эй, щегол! Есть спички?

- Нет, – ответил я и окончательно остановился, поняв, что сейчас будет.

- А деньги?

- Мы бы на них спички купили, – вступил в разговор невысокий, но худой как скелет, и от того казавшийся в вечерних сумерках длинным, второй.

- Тоже нет.

- Тогда может дашь ключи? Мы у тебя дома поищем и спички, и деньги.

- А я сейчас закричу и...

- Ты не сделаешь этого, гаденыш, всё у тебя есть: и деньги, и ключи. Домой ведь шел, – включился третий, эдакая тумбочка с ногами и руками. – Нельзя старших обманывать, гаденышшш...



Отредактировано: 30.09.2017