На излом

Поместье

И я действительно поняла, когда увидела. Поняла не по великолепию особняка (или, может, дворца) и окружавших его построек – на пути сюда мы проезжали подобные ансамбли раз пять, не меньше. Поняла я это по тому, как изменилось лицо Карраша. Он обладал тем типом высокомерия, который с пеленок присущ большинству богатеев. Сами они зовут это «чувством собственного достоинства», но тут больше подошло бы «чувство собственного превосходства над чернью». Врожденное, скользящее в каждом движении. Он продолжал мне нравиться, хотя его гордость городом была мне слегка непонятна. Но высокомерие благородного постепенно начинало раздражать. В пути это было почти незаметно – да, он говорил чуть медленнее, чем нужно, да, он явно ставил себя выше всех остальных. Но это, казалось, вполне отвечало ситуации. Однако, когда мы въехали в город, Карраш преобразился, и все эти качества будто усилились. Чего стоил один только менторский тон. 

– … новейший дворец в Ларах. Его строили больше десяти лет, и посмотрите на результат! Впрочем, всему свое время. Вот заедем внутрь – тогда вы сможете оценить его сполна.

Надо сказать, все эти здания действительно впечатляли. И давали примерное представление о богатстве его владельцев. Похоже, что прямо-таки непомерном. Что настолько богатым людям вообще могло понадобиться от меня или Сола?

А впрочем, к черту пустые размышления. Вряд ли что-то хорошее. Как бы то ни было, скоро я это узнаю – мы наконец доехали до кованых ворот, которые медленно и со скрипом распахнулись, вернее, их для нас распахнули двое рабов в массивных ошейниках. 

Каменные дорожки, пышная зелень кустов и деревьев, журчание ручья где-то поблизости. И пустота. Если не считать рабов, ухаживающих за садом. А их тут явно было принято не считать.

Карраш спрыгнул с лошади и махнул нам рукой – мол, слезайте тоже. Сам он спустя секунду уже давал указания мужчине с огромными ножницами в руках. 

Каменная дорога ударила в ступни.

– Идите за мной. 

Другая пара рабов с поклоном открыла перед нами изукрашенные двери. Черт, а это, оказывается, приятно – когда люди вот так услуживают. Пусть и не мне, а Каррашу. 

Мы ступили в прохладу каменного зала, и к нам тут же направилась высокая женщина. Белая. Но в ошейнике. 

– С возвращением, господин, – произнесла она почти без акцента, почтительно склонив голову. – Я могу…

Карраш перебил ее:

– Где все?

Рабыня, не поднимая головы, ответила:

– В покоях вашего отца, господин.

– Давно?

– Буквально несколько минут, господин.

– В таком случае… Отведи ее, – он кивнул на меня, – к Джане, пусть приведет ее в божеский вид. И побыстрее. Когда закончит, приведи к отцовским покоям. 

– Будет сделано, господин. Идемте со мной, госпожа, – одинаково ровным тоном ответила женщина и указала рукой направление, в котором нам предстояло двигаться.

Буквально два или три раза в своей жизни я видела мертвецов, которые могли говорить. Чтобы создать такого, нужно очень много сил, умения и времени. К тому же не каждый труп подойдет. Но, во имя обучения (и, немного – хвастовства), один из наставников временами показывал нам, как это делается. И эта рабыня будто только что сошла с его стола. Ее речь, пустая, безэмоциональная, мгновенно разрушила наслаждение от услужливости. 

– А ты, Фарасол, идешь со мной.

Лестница, коридор, лестница, коридор, поворот, коридор. Все – чересчур украшенное, чисто вымытое и чертовски дорогое. Женщина молча шла впереди меня, действительно как какая-то неживая. 

– Сюда, госпожа, – она остановилась у одной из дверей. – Мне зайти внутрь, или вы сами передадите слова господина Карраша?

– Я сама. Спасибо.

– Как пожелаете, госпожа. Вы найдете покои господина Варада?

Отца Карраша? Как-нибудь справлюсь. Лишь бы эта женщина перестала так напрягать меня своим присутствием.

– Да. Спасибо.

– Пожалуйста, госпожа.

У меня на её месте уже язык бы заплетался от постоянных «госпожа» и «господин». Нет, все-таки трупы не бывают такими вежливыми.

Я кивнула рабыне и, постояв пару секунд в нерешительности, толкнула дверь вперед. 

И застыла, едва сдержав побуждение эту дверь тут же закрыть.

В каком-то метре от меня полуголый мужчина с длинными черными волосами и почти такой же по цвету кожей прижимал к стене девушку – наверное, Джану – которая как раз стаскивала с него штаны. Тот отвечал ей взаимностью, судорожно освобождая ее от вороха юбок. Выше одежды и так уже не было. Похоже, что эти двое были слишком заняты друг другом, чтобы заметить меня.

Может, та рабыня ошиблась комнатой? Хотя нет, вряд ли. 

Лучше уж я сама заявлю о своем появлении, чем они сами его заметят. К тому же кто знает, как далеко эта парочка к тому времени успеет зайти.

Я намекающее кашлянула.

Ноль внимания. Зато мужчина уже почти справился со шнуровкой желтой юбки.

Я кашлянула еще раз, громче. На этот раз у меня получилось прорваться сквозь звуки поцелуев и вздохов. И теперь оба человека уставились на меня так, будто я пожаловала к ним из самого ада и была каким-то ужасным демоном. 

Девушка медленно наклонилась к полу и подняла верх своего платья. Я терпеливо ждала, пока кто-нибудь что-нибудь скажет. Напряжение в воздухе было почти осязаемым.

На лице у мужчины был написан страх. Спустя секунду я заметила и причину страха – кованый ошейник. У девушки такого не было. 

Черт возьми. Я только что застукала раба с госпожой. Конечно, я не знаток местных нравов, но звучало это как нечто очень неподобающее.