На кончиках пальцев

Глава 1. Грязь.

— Спи сыночек, спи... — женщина в старинном платье и со свечой в руке, нежно гладила мои волосы. — Перепугался небось? Гадкие мальчишки! Это же надо, до такого додуматься! Столкнуть моего мальчика с моста! Мы уже думали что ты утонул... Если бы твоя сестра не прибежала, а Мартин вовремя не вытащил из реки... — она закрыла лицо руками и заплакала. Но затем, резко вытерла слёзы. — Но ты выжил, и это самое главное!

Я устал. Я хочу знать, что это за женщина, но не могу пошевелится... И проваливаюсь в такой глубокий сон, что даже не представляю, как из него выбраться...

***

— Дурачок-дурачок, покажи язычок! Бе-е! — противный веснушчатый увалень, дразня и бросая мелкие камни, вдруг берет булыжник покрупнее, и размахнувшись делает обманное движение. Я уклоняюсь и приседаю. Они ржут. Девочка лет десяти, бегает и кричит:

— Не трогайте его! Не надо! Он хороший! — но толпа задиристых мальчишек не обращает на мечущуюся девчонку абсолютно никакого внимания. И лишь сильнее начинает бросаться поднятой из под ног каменной мелочью.

— Вы плохие! Кот, бежим! — девчонка резко дергает меня за руку, пытаясь вырвать из порочного круга. И это ей удаётся! Мы со всех ног мчимся по каменной мостовой. Прочь из этого города!

— Давай Коти! Давай! Только не оборачивайся! Но я не послушался и обернулся... Мои ноги заплетаются и я падаю...

Догнавшая нас мальчишеская свора, начинает пинать меня ногами, приговаривая:

— Что дурачок, не убежал через мосток? Тебе же говорили, не приходить больше в город! Нам здесь немых уродов не нужно!

Маленькая девочка, храбро бросается с кулаками на озверевших мальчишек. Но они ее безжалостно отбрасывают. Я понимаю что нахожусь на мосту. А внизу весенняя река с довольно быстрым течением. Пути отхода перекрыты. Прыгаю на шаткое ограждение и балансируя на этих некрепких поручнях, хожу назад-вперёд. Мальчишки оставив девчонку в покое, полностью переключаются на меня.

— Я же говорил что он дурачок. Кто в здравом уме туда полезет! — толкает речь веснушчатый заводила. И начинает меня пугать своим здоровым камнем. Я не боюсь. Но снова замахнувшись, этот урод не удержал свой булыжник в руке и он ударяет мне прямо в лицо, увлекая за собой в бурлящую, весеннюю воду. Где меня словно кипятком, обдает ледяным потоком...

Но тут перед глазами проплывает совсем другая картина...

Такая прекрасная и величественная, милая сердцу женщина, с благоговением смотрит прямо в мои глаза. Затем все вокруг закружилось, и я лечу под высокие своды странной комнаты. И как гром среди ясного неба:

— За здоровье сына Короля! — сотни лужённых глоток разрывают пространство своим громким выкриком. Эхом отражающегося от каменных сводов и заканчивающегося моим громким, — а-а-а! И нестерпимым желанием побыстрей вернутся к ней, к моей маме!

А затем, — темнота. И странный, шипящий звук.

— Тш-ш. Тиш-ше. С-странно... Почему он ж-жив? Этого не мож-жет быть!

— Если ему оставили ж-жизнь, не нам с этим с-спорить!

— Но он вс-сё видел-л! Он вс-сё рас-скажет!

— Не рас-скажет... Если не сможет говорить... Никогда...

***

Я открыл глаза. Потянулся...

«Нет, ребята! Ну куда это годится! Меня похоже, положили спать в сарае! Да еще и рядом со свиньями и козами. — Вернее, одной козой. Устало вылупившейся тварью, в полу метре от меня, в надежде видимо загипнотизировать своим тупым, козьим взглядом. — Одноклассники называются! Сами наверное в чистых постельках отсыпаются, а меня в этот свинарник бросили. А я, как ни как, почти всю гулянку в „Весёлой корчме“ оплатил. И вот она, благодарность... Старшего, между прочим, менеджера, и бросили в вонючий сарай! Наверняка уже все выстроились и ждут, когда я от сюда выйду, а сами с криками, — СЮРПРИЗ! Меня встречать будут. И надо же, — посмотрел я на свои, спрятанные за длинными, грязными рукавами руки, — ещё и в лохмотья переодели. Ну это они зря. Воняет от них, просто невыносимо! За неделю, точно не вывоняется... Ну да ладно, куда теперь деваться... Выхожу я уже, выхожу... И сейчас вам, извергам, такой сюрприз устрою...»

***

Я пошатываясь направился на выход, с трудом открыв скрипучие двери. Орущих одноклассников не наблюдалось. Зато наблюдалась, просто невероятная по своей консистенции, непролазная грязь! Я ещё раз взглянул на свои ноги. Жалкое подобие кожаных колготок, а поверху замотанное верёвкой тряпьё. Напротив была небольшая лачуга из камня и соломы. Всё старое, обветшалое и кое-как замазанное глиной, или той же грязью из под ног. Окон не было совсем.

«Да уж, аутентичненько... — подумал я. — Ну да ладно, пора выбираться из этого дерьма. Дома душ, ванна, телевизор опять же, — лепота! А здесь, — только холод и грязь! Хрен я вам больше, хоть копейку дам! Изверги проклятые!» — проклинал я всё на свете, ступая почти босыми ногами в весеннюю гадость.

Пока допрыгал до порога следующей халупы, чуть ноги не отморозил. За такое вообще-то, по морде бьют! Не успел я стуча от холода зубами, ступить за порог жалкой лачуги и подумать, кого бы отмудохать за такие шутки. Как по той самой морде и прилетело...

— Ах ты грязное, свиное рыло! Тебе что было сказано?! Не ходить одному в этот проклятый город! А ты что? Послушался так? Погоди! Сейчас я тебе рёбра пересчитаю!

От внезапного удара я перелетел через порог и плюхнулся всем телом прямо в ледяную жижу. Но не успел я кое-как подняться, как это непонятное, худое, горбатое чмо, съездило мне вторую плюху. В результате которой меня, здоровенного бугая, перевернуло в воздухе и уложило лицом, прямиком в грязь.

— Ах ты, тварь! — почему-то совершенно беззвучно, прокричал я. И сам рванул на алкаша. Но этот высокий хрен, просто выставил вперёд руку и меня так и держал, пока я махал всем, чем только мог махать, не подпуская к своему худому телу. Да и силы в этом замухрышке, оказалось просто немерено! И я, в юные годы легко валивший одной левой мужиков в раза два больше, сейчас беспомощно дрыгался, даже не дотягиваясь до него руками!