На контрактной основе

Глава 9

Аврора и Антон подали заявление на развод без лишних склок и претензий. ЗАГС в середине недели не пестрил цветочными лепестками, воздушными шариками всех оттенков, монетками или рисом. «Так и должно быть. Это все-таки государственное учреждение, а не детский утренник», — договаривалась со своими дрожащими пальцами и потными ладонями Аврора. Нельзя все детство и юность поклоняться идее того, что замуж выходят один раз и навсегда, а потом с безразличием развестись. Даже если предательство святыни — единственно верное решение. Аврора далеко не Иуда и даже близко не Далила, она всего-навсего земная женщина, которая осознала, что некогда нарисованный воображением идеал хорош только в области фантазий, но не в реальной жизни.

Она заметила, что Антон хочет ей что-то сказать, что-то нестерпимо важное, но пока не готов к этому — в нем в один момент зародилась такая внутренняя борьба, которая в Авроре кипела долгое время и протекала мучительно, но не остро-болезненно.

Они миролюбиво решили спорные вопросы, которые неизбежно возникают при расставании пар, имеющих на руках несовершеннолетнего ребенка и совместно нажитое имущество. Аврора, прихватив дочь, переехала в трешку своих родителей, а Антон предложил половину стоимости квартиры, которую они приобрели, уже находясь в браке, перевести на сберегательный счет на Анечкино имя. Пусть капают проценты, а когда дочери исполнится восемнадцать лет, сама рассудит, на что потратить деньги. Такой красивый жест нередко совершали видные деятели Голливудских холмов и Силиконовой долины, тем самым вдохновляя более приземленных и далеких от культуры янки персонажей. Но после консультации с юристом и резонного замечания, что при характерном для нашей страны нестабильном уровне инфляции неизвестно, сколько реально будут стоить эти деньги почти через десять лет.

Аврора говорила, что не претендует на квартиру и деньги Антона, поскольку он сам честно их заработал, но Антон вознамерился все же отдать положенную бывшей жене по закону сумму, чтобы после их брака не осталось никаких претензий или недосказанностей. Да и кто знает, что случится с Анюткой. Она умная, талантливая девочка и для дальнейшего развития, наверняка, будет нуждаться в средствах. Мало обладать талантом — надо обладать смелость и возможностями, чтобы о нем заявить.

День, в который они должны были получать свидетельство о разводе, значился у Авроры рабочим. Она не без стеснения (все-таки в первый раз «отлынивает» от работы) попросила у Ирины Сергеевны отгул за свой счет, и та без проблем отпустила своего креативного кондитера, но обнаружила в ней неизвестную ранее нервозность.

По завершении следующего рабочего дня начальница вызвала Аврору в свой кабинет и напрямую спросила:

— У тебя все в порядке?

— Да… Теперь да. Я с мужем развелась. Развод и девичья фамилия, как говорится. Ой, нет! Я же фамилию оставляю. Чтобы Анюта потом не спрашивала, почему у нее с мамой разные фамилии.

Даже если бы Ирина Сергеевна не наладила теплые приятельские отношения с Авророй, она бы все равно заставила новообращенную разведенку выговориться. Для Авроры — эмоциональная разгрузка, для Ирины Сергеевны — информация о сотруднике. Информация — безмерно дорогое оружие, но только информация, превращенная в знание, может быть эффективно использована.

Ирина Сергеевна достала из навесного ящика бутылку виски, разлила по двум стаканам, один из которых подтолкнула к Авроре, и покровительственно велела:

— Рассказывай.

Аврорина искренность увеличивалась прямо пропорционально росту градуса в крови. Аврора, выросшая на Голливудских фильмах, замечала и ранее, что самые искренние, самые трогательные и самые мудрые всей мировой мудростью люди на кинематографических экранах — это спившиеся бомжи в вонючих лохмотьях. Аврора обладала домом и пристойной одеждой, но после n-ного стакана наливала себе сама. Может, из-за наличия дома и пристойной одежды она остановилась на искренности, не дойдя до трогательности и мудрости?

Но для мудрости Аврора в тот вечер использовала Ирину Сергеевну. Последней не требовалось испытывать себя жизнью на улице, было достаточно ее мировосприятия, помноженного на эпизоды биографии.

— Ты и Антон поженились на волне юношеской влюбленности. Откровенно говоря, это чудо, что вы продержались так долго. Эйфория подобного чувства стихийна и взрывоопасна.

— То есть ЗАГС должен предоставлять законное право на брак лишь великовозрастным гражданам?

— Если речь исключительно о датах рождения в паспорте — необязательно. «Юношеский» — это не период возраста, а характеристика эмоциональной зрелости. Вы оба были не готовы. Вам не хватило контракта.

— А вы заключили контракт с Андреем, когда решили пожениться?

— Естественно.

— В нашем случае это бы выглядело странно… У нас обоих за душой ни гроша не было. Да над нами бы юрист просто посмеялся!

— Подожди, Аврора, ты сейчас говоришь о брачном договоре. Что, мол, кому достанется при разводе и кто получит опеку над детьми. А я вещаю о контракте. Чуешь разницу?

— Эм… А есть разница?

— Здесь не то что разница, здесь даже сравнивать нелепо. Для сравнения должны быть общие характеристики, как минимум, принадлежность к одному классу предметов. Ты ведь не станешь спрашивать, что лучше: фиолетовое или квадратное, персиковый йогурт или фильмы Квентина Тарантино, теплый свитер или испанская коррида? Брачный договор — это та бумажка, которую супруги подписывают под строгим взором юриста. А контракт — это обоюдное соглашение, условия, которые выдвигают соглашающиеся на контракт стороны. И условия эти выходят далеко за рамки материальной обеспеченности. И условия эти — результат соглашения двоих, личная и интимная история, в которой нет места юристу, госреестрам и печатям. Вот ты, когда выходила замуж, чего ждала от замужества? А что была готова предложить? А что предлагал тебе Антон?