На разных полюсах...

3

– Представь, она – врач высшей категории, а он – массажист младше её на семь лет. Только устроился в больницу, отметили коллективом восьмое марта и бац – залёт. Он при ней как забитый кролик, а тут Круча со своими психологическими заморочками… захотела, чтобы она его тоже ценила. – Данила заразительно рассмеялся, и с кухни послышался ещё один мужской смех. – Вспомнил, как Круча ему говорит «раздевайтесь, надо найти плюсы». Он, оказывается, профессионально плаванием занимается. Так вот, вместо невесты воруют жениха, а когда все сбились с ног, и начала нервничать новоиспеченная жена, он вывозит на сцену свадебный торт в одном белом фартуке, прикрывающем боксеры и часть груди, а я врубаю «Секс-бомб». Мы её полностью переписали, записав его голос (и оставив только оригинальный припев), типа он дарит всего себя и будет готовить, носить на руках, делать массаж ног перед сном. И всё это под зажигательный танец. Медички прослезились, потом начали хлопать и кидать на сцену деньги, их мужики орут на них, чтобы не смотрели, невеста бегает перед столами и закрывает всех платьем. А наш герой, закрыв глаза, как сказала Круча, чтобы не струсить, продолжает танец вокруг торта.  Секс-бомб, секс-бомб… крутит задницей, начинает развязывать фартук, врачиха лезет на сцену и…

– Всё растрепал? – Круча, не разуваясь, вошла на кухню и отвесила сводному брату подзатыльник.

– Просто рассказываю, что он пропустил в субботу.

 – Привет, Ваня. – Девушка бегло осмотрев стол с конфетами и кофе, стерильную плиту и холодильник с полупустой банкой кукурузы, развернулась и развела руками перед крупным парнем с короткой стрижкой и серьгой в виде черепа на левом ухе. – Да, и у меня бывают неудачи! Хотя остальным ведь было весело! А врачиха… фиг она теперь его отпустит. Так, дай мне десять минут и поедем.

– Как раз об этом. Мне через час надо быть на студии.

Вспыхнувшую злость сложно было не заметить, а ведь она старалась отрешиться от остальных проблем! Ваня, который отвечал в её команде за освещение, спецэффекты и видео, параллельно работал помощником операторской группы на местном канале и уже не в первый раз кидал.

– Ваня, я плачу тебе, – после минутного молчания заговорила Круча, пытаясь понизить возмущение в голосе. – И, как от всех, жду надёжности. А я каждый раз до последнего не знаю, приедешь ты или нет. Как тогда юбилей, мне пришлось тупо по объявлению приглашать первого попавшегося чувака и переплачивать за срочность.

– Я тебе сразу говорил, что не всегда смогу, – Ваня встал и заправил вылезшую черную футболку в джинсы. – Извини. Просто сделай несколько фоток зала. – Пожал руку Даниле и ушёл.

Дверь хлопнула, и Круча взорвалась.

– Чёрт! Он ушёл! Он просто ушёл! – взмахнула руками, сердясь почему-то и на Данилу. Достала из холодильника банку с кукурузой и, взяв ложку, плюхнулась на стул. – Всё! Мне надоело! И не упрашивай меня больше, я буду искать нормального чела.

– Как ты можешь всё испортить, – громко сопел Данила, дёргая фенечки на запястье. – Он хочет быть оператором, и опыт ему важнее денег. Скажи спасибо, что вообще помогает.

– Я вообще-то ему тоже помогла после армии.

– И что? Он теперь всё время должен быть рядом? «Ваня, ко мне!» «Ваня, рядом!» – Данила встал и убрал кружки в раковину. – Ты думаешь только о себе и своих праздниках. У других, знаешь ли, может быть тоже что-то важное для них, – махнул рукой и, забежав в комнату за гитарой, тоже ушёл.

У каждого бывают такие моменты, когда всё идёт наперекосяк. Когда судьба или кто-то там сверху говорит «не надо», но до конца не зная, к чему конкретно относится этот знак «СТОП», мы всё же надеемся на лучшее. Может, это касается не собеседования, а наряда? Может, это касается не свидания с новым парнем, а именно этого времени? Может, всё-таки не ходить на вечеринку, как уговаривают друзья взамен вечера примирения с отцом, а вообще сесть за учёбу?

Круча завалила первый экзамен, Кристи заболела и не сможет подменить её в клубе, Ваня, который был ей нужен скорее как поддержка, слился, и теперь она, из вредности, чтобы продолжать гордо вздёргивать нос, наоборот, переодевается в платье, натягивает сапоги на высоком каблуке и кожанку, и подкрашивает перед зеркалом губы. Она поедет, даже на автобусе. Ничего, не сломается, но зато не будет выглядеть трусихой. Круча уже не могла остановиться. В водовороте событий, в буре эмоций и пребывая в своём космосе, забываешь о своих обещаниях. Даже не задумываешься притормозить и подумать. И как назло нет никого рядом, чтобы остановить, отрезвить… и лезешь напролом, ещё больше злясь на сложившиеся обстоятельства и на всех подряд. И конечно всё проходит совсем не так, как ожидаешь и как могло бы быть…

Автобус ехал неторопливо, замедляясь на поворотах и останавливаясь на переездах. Мимо проплывали мелкие деревушки, маячили высокие сосны, и оранжевые лучи послеобеденного солнца лупили среди них, разлиновывая дорогу. Круча, конечно, сама виновата. Долго не могла решить, хотя по телефону с ней уже связались две старосты от двух одиннадцатых классов и толкали свои идеи и предложения. Нервозность мешала думать. Мешала отделить плюсы от минусов и профессионализм от сердечности. Когда-то она бралась за любой заказ. И если бы не он, она бы не думала! Возможно, поэтому поехала? Её преследовало чувство противоречивости. Когда ты хочешь увидеть и нет. Потому что, если увидишь – всё поймёшь. Но страх, что от увиденного может стать хуже, заранее начинает мучить, терзать, ломать. Поэтому она не хотела ехать одна. А одной в дороге волей неволей приходилось думать, вспоминать и накручивать себя ещё больше.

– Can you see my face? (Можешь увидеть моё лицо?)

My expression`s erased. (Выражения стёрты)

I`m stuck in this place. (Я застрял в одном месте)

I wanna feel my face… (Я хочу почувствовать своё лицо)

– звучал в ушах Milosh, а перед глазами то и дело застывало собственное отражение. Он ведь не виноват, что она не смогла ни с кем встречаться? Что по сравнению с ним, все остальные оказались либо озабоченные дебилы, либо стеснительные, зацикленные на чём-то одном, ботаны? Нет, она не хотела снова чувствовать. Снова делать ошибки, раскаиваться… Нет. Так проще. Но помимо воли, чем ближе подъезжала к посёлку, тем сильнее нервничала, и тем чаще возникали воспоминания. И она уже хмурилась и пыхтела, поглядывая на обложку книги с портретом Брэдбери. Это он что ли её менял? Это она из-за него что ли начала читать?