На свои круги

Глава 30

Глава 30

Ания, поддерживая ребёнка за руки, медленно вела его по мягкому ковру детской комнаты. Няня ушла обедать на кухню, и баронесса, как обычно, это время проводила всегда с ребёнком одна. Ей нравилось быть с ним один на один, она могла не бояться говорить с ним, о чём хотела, рассказывать маленькому Артину о его настоящем отце, думать и мечтать вслух, пока никто не слышит её. И хотя ребёнок ещё не понимал её слов, ей всё равно хотелось, чтобы он знал о своём отце, знал всё самое хорошее и дорожил им.

Когда он вырастет и станет сам всё понимать, она обязательно расскажет ему о нём ещё раз, ведь он должен знать, что его отец не этот жестокий и деспотичный человек, что находится рядом и считается его отцом. Его настоящий отец далеко и служит другим идеалам, и воюет на другой стороне, он молод и благороден, и он тоже барон.

Может быть, когда-нибудь настанет время, и Ания даже сможет познакомить отца с сыном, ведь и Орвил не знает о существовании сына. Она так и не сказала ему о ребёнке, когда была возможность. Так получилось. Скоро будет год, как они виделись в последний раз. Это было тогда, на дороге в Берд, он ещё звал её с собой, в Арвин, обещал охранять и защищать от всех. Но Ания отказалась и вернулась домой к сыну, в Дарнт.

Сейчас, по прошествии года с той встречи и их разговора, она бы приняла предложение и уехала бы куда угодно, если бы её сынок был с ней. Она бы бросила этот Дарнт, бросила бы старого барона, и уехала бы за Орвилом туда, куда бы он её увёз. Только бы маленький Артин был с ней. Она никогда не оставила бы его барону Элвуду.

Конечно, рождение сына – долгожданного наследника – немного остепенило старого мужа. Он стал менее настойчиво требовать от Ании исполнения обязанностей жены, приходил к ней в спальню редко, бывало даже ни разу за месяц, чему она радовалась с облегчением. Она же по-прежнему хранила в памяти ту единственную ночь в Берде, проведённую в «Пропавшей подкове», хотя за эти прошедшие два года и вскрылись новые обстоятельства...

Появился человек, который всё знал и видел её с любимым мужчиной вместе, тот, кто знал тайну рождения этого ребёнка... Это был Эрвин. Таинственный Эрвин, неизвестно откуда появившийся и неизвестно куда пропавший.

После того осеннего похода на графа Мард, он не вернулся с бароном Элвудом, его не убили, он просто пропал, и никто не говорил, куда. Позже Аллен-оруженосец по секрету сказал ей, что бывший слуга попал в плен, и за него даже просили символический выкуп, не такой уж и огромный, скромную сумму денег. Но барон отказался выкупать его из плена, поэтому, где он сейчас и что с ним, никто не знает.

Это всё барон Элвуд и его жадность. Он мог бы давно уже отпустить его на все четыре стороны, не требовать от него какого-то служения при том, что он отказался от любых клятв, не угрожать бесчестьем этой старой баронессе, что помогла Эрвину с конём и доспехами. Но он настаивал, ему так нравилось издеваться над теми людьми, что зависели от него...

При мыслях об этом Ания чувствовала, как сами собой стискивались зубы от обиды за этого человека. Как можно было так обращаться с ним? А если там, в плену, его казнили или бросили в тюрьму? Да что хотеть, если барон родного сына вышвырнул на мороз в надежде, что он замёрзнет насмерть.

Это плохой человек, это очень плохой человек, у него нет ничего святого, он никого не любил и не любит, он привык пользоваться людьми. А сейчас он опять собирается на войну и опять благополучно вернётся с неё. Живым и здоровым.

Она видела эти сборы и приготовления, как тогда, осенью, Подтягивались рыцари со своими копьями – небольшими отрядами, в кузне перековывали походных лошадей, перебирали, точили и ремонтировали разное оружие, все возбуждённые и громкие, все, до последнего пажа. Это война. Снова война. Опять барон будет настойчиво искать своего сына, искать, чтобы убить, он не успокоится.

Это такой человек. Он не верит никому, даже, наверное, своему кубку. Ания всё время чувствовала на себе его подозрительный взгляд, он всё ещё винил её в изменах, что-то, верно, крутил в своей безумной голове. Что-то предательское рисовала ему его фантазия. Может быть, он думал и гадал, где смогла она найти возможность, чтобы совершить свою измену, чтобы опорочить честное имя своего супруга?

Ания усмехалась. «Ломай, ломай свою старую голову, главное, чтобы твои сомнения не захватили моего сына, чтобы чёрная их тень не коснулась моего мальчика, чтобы ты не начал портить жизнь и моему сыну... Так, как ты это умеешь. Знай, за него я молчать и терпеть не буду, за своего сына я буду биться... И вот тогда ты узнаешь меня настоящей...»

* * * * *

Эрвин стоял у костра и наблюдал, как слуга чистил лошадь. Вокруг – военный лагерь, натянутые шатры, палатки простых воинов, кони и люди, пажи, оруженосцы, охрана постов у входов в шатры высокородных аристократов. Это всё люди графа Мард, это целый лагерь, расположенный недалеко от города Омбер. А где-то за холмами и лесом таким же лагерем стоит его родной дядя – граф Гавардский. И все готовились к сражению.

Ох, видит Бог, как Эрвину не хотелось сюда ехать! Он и поехал-то только с условием, что не будет принимать участия в военных действиях, а просто останется наблюдателем всего этого безумия. Но оставаться в Арвине одному после того, как из него уедут практически все, не хотелось ещё больше. Орвил и его люди были тут. И Эрвину пришлось поехать с ним.

Прошло больше месяца с тех пор, как из Арвина были отправлены письма королю, графу Крейву Либернскому, ещё каким-то людям. Никто за это время не ответил и не отозвался. Назад не пришло ни одного письма – полное молчание!

Они-то с бароном ждали бурной реакции, громкого скандала, шумихи вокруг всего этого, но время шло, а тишина затягивалась. Единственное, что сдвинулось с мёртвой точки, это привезённый из Виланда слуга – Виран, тот, кто в будущем мог стать ценным свидетелем. Он, кстати, очень обрадовался своему живому господину, стал его личным слугой и теперь не отходил ни на шаг. Но это было ещё месяц назад, а потом – тишина. И она пугала и настораживала одновременно.