На тайной службе Двуглавого Орла.

1.

   Вечер 17 июля 1998 года от рождества Христова в Первопрестольной выдался теплый и тихий. В такой вечер гулять бы с симпатичной девушкой, и глазея на прохожих и жуя сливочное мороженное, веско рассуждать о теме любви в стихах или рассказах современников, подкрепляя себя цитатами из читанного. Постоять бы, обняв хрупкие плечи спутницы, на Большом каменном мосту и полюбоваться заходящим над Москвой красным солнцем или отблесками его лучей на золотых орлах Кремля. Не думая ни о чем, зашвырнуть, с истинно гвардейским шиком и пренебрежением к стоящему на мосту жандарму, окурок «Звезд» в свинцовую воду Великой реки и смотреть, смотреть, как он уплывает следом за белым прогулочным лайнером в неведомые дали. Бездумно и совершенно без умысла скользнуть пальцами по упругой попке спутницы и взамен получить по холеной физиономии, а может, кто знает, ответом на провокацию стал бы томный вздох и веселые чертики в её глазах. Это было бы здорово, но…

    У майора Евсикова почти всегда существовало это проклятое «но» — работа, ставшая жизнью и жизнь, превратившаяся в работу. Евгений принадлежал не себе, а Военной Разведке Российской Империи и такие прогулки у него случались крайне редко. Однако, вечер все же был, даже почти ночь. Невдалеке был и мост, правда, другой, подмосковный. До этого было и мороженное, которое Евгений купил в придорожном магазине в Барвихе. Отсутствовала лишь девушка, с карим любящим взглядом и красивой грудью а-ля Артемида. Впрочем, именно этим вечером девушке в обществе Евгения делать было совершенно нечего. Евсикову и его людям, курящим крепкие сигареты в салонах черных бронированных джипов, предстояло выполнить приказ.
    За неделю до сегодняшнего дня, как раз в канун 11 июля – Дня памяти по воинам Государевым, когда вся Великая Российская Империя готовилась помянуть своих сынов погибших во славу Отечества, Евгений был вызван к «Деду» в Управление Контрразведки на Знаменку. Генерал-лейтенант Меркулов или «Дед», шеф «отдела Ч», прямой начальник Евгения Евсикова, с некоторых пор был сильно озабочен растущим влиянием на умы сограждан исходящим от господина Алексея Васильевича Панклюева. Этот государственный деятель, лидер думской фракции «Равенство», довольно бойко вербовал себе сторонников среди различного уровня промышленников и купцов. Он неустанно критиковал существующий порядок налогообложения, ратуя за равенство возможностей в бизнесе для всех, включая и иностранцев, а так же проталкивал законопроект о свободной продаже акций крупнейших государственных монополий, включая нефтянку и военно-промышленный комплекс. Впрочем, вторая по значимости фракция была рупором крупного и среднего бизнеса в думе, который стремился овладеть наиболее доходными производствами России, и поэтому такие извивы их лидера были естественны. И если бы к Алексею Васильевичу благоволили только рядовые российские капиталисты, то генерал Меркулов вряд ли бы обеспокоился! Однако в симпатиях к этому бледному и надменному красавцу тридцати трех лет были замечены так же министр культуры Вляйвэ и советник государя Александра VI по внутренней политике Колосов – государевы люди, имевшие свой голос в Кремле и Зимнем, а это было уже просто безобразием. К тому же, последний субъект до этого поста служил по Департаменту Государственного Спокойствия и, бесспорно, был человеком генерала Гагарина, директора ДГС, а значит, тот тоже имел в игре свой интерес. Старинное соперничество двух ведомств, Военной разведки и Департамента Спокойствия, просто обязывало Меркулова к ответным шагам, и он осторожно их сделал.
    Источник в окружении государя-императора доносил о настойчивых попытках Колосова официально представить господина Панклюева наследной принцессе Ольге Александровне, гордой красавице-блондинке 22 лет и оттеснить от стареющего монарха обер-егеря полковника Бахтьева, товарища «Деда» ещё по афганской компании, тайного советника по «домашним делам» при государе.
Агентура из числа статс-дам Ольги сообщала о том, что Российский хлебный союз преподнес той подарок – роскошный кабриолет «Русь», с салоном отделанным золотом и красным деревом. Ну, а имя сопредседателя Хлебного союза было известно всем: Алексей Васильевич Панклюев. Ольга собственноручно написала ему короткую благодарственную записку и отправила её с одним из красных фельдъегерей отца, нарушив установленный веками этикет. Красные фельдъегеря возили лишь личные послания русских царей к главам других стран.
    В приватной беседе на одной из аллей Александровского сада два старинных друга, полковник и генерал, сошлись в том, что Панклюев метит не иначе как государю Александру Павловичу в зятья. Поэтому, вернувшись к себе на Знаменку, не на шутку обеспокоенный генерал вызвал аналитиков «отдела Ч» и, посадив их в своем кабинете, велел вывернуться на изнанку, но предоставить ему за ночь исчерпывающую информацию по Панклюеву. Те, раскрыв свои ноутбуки, «вывернулись» и к утру на столе у «Деда» лежала красная папочка с пятью печатными листами.
    Надев на горбатый нос золотое пенсне, Меркулов быстро пробежал глазами доклад своих умниц, отложил его в сторону и задумался. По всему выходило, что у господина Панклюева имелись очень обширные связи и секретные банковские счета в Североамериканских соединенных штатах, он неоднократно бывал в Багдадском Халифате, охотился на слонов вместе с диктатором Среднеафриканской республики Хоггойве Махабом и поставлял туда хлеб в обмен на алмазы. Впрочем, охота на африканских слонов, занесенных в Пурпурную книгу Совести, была не самой тяжкой его провинностью. Гораздо большую вспышку негодования у «Деда» вызвало то, что Панклюев взял в десятилетнюю аренду прииски русской Якутии и, купив квоту на добычу алмазов, резко сократил оное производство, предпочитая торговать в Америке и Европе камнями своего черного дружка по неслыханно завышенным ценам. Россия несла громадные финансовые потери, а Алексей Васильевич с думской трибуны громко возмущался убыточностью отечественной промышленности, предлагая передать всё в частные руки и сменить в Кабинете половину министров. Как такую информацию могли упустить в Департаменте Государственного Спокойствия, призванного отслеживать любые несоответствия и сводить концы с концами, оставалось загадкой, но в целом от красной папочки на столе густо и смрадно несло заговором. В одиночку тут было не справиться, и генерал отправился к Светлейшему князю Николаю Павловичу, брату императора.