На задворках галактики -3

2

На базе ВВС Щелкуново-2 их уже ждали. Когда разошлись сошедшие с «Владимира» пассажиры, к Торгаеву и Масканину подошёл седоусый фельдфебель, залихватски козырнул, чётко по уставу представился и предложил следовать за ним. Но прежде чем они направились к поджидающей машине, прапорщик обменялся с унтером рукопожатием, как со старым знакомым. А Максим подметил на груди фельдфебеля два креста солдатской Славы, кобуру с трофейным «Ланцером», ножны с неуставным кривым кинжалом и самосшитый подсумок с гранатами на портупее. Венчали его образ добротные офицерские сапоги и трёхлинейный автомат А-28 «Ворчун», который только прошлой осенью стал малыми партиями поступать в спецвойска. Что ж, за прошедшие полгода его, Масканина, отсутствия многое могло измениться, вполне возможно, что «Ворчуны» теперь получили широкое распространение. Или же, что скорее всего, раз уж Масканин теперь попал в поле притяжения Главразведупра, фельдфебель этот служит в какой-нибудь части, интерес к которой простым армейцам желательно не проявлять. Во всяком случае, в открытую.

Армейскую легковушку защитно-зелёного цвета так и тянуло назвать кабриолетом, если бы не её угловатые формы, нехарактерные для гражданских автомобилей, и минимум удобств. Этот внедорожник был какой-то новой моделью, раньше Масканин подобной марки не встречал. Возле машины крутился водитель – здоровяк за два метра ростом. Судя по его ухваткам и почти совпадающей с фельдфебелем амуницией, сидеть за баранкой далеко не основная его специальность.

Тихо засипев, внедорожник плавно тронулся и спустя минут пятнадцать виляний между взлётно-посадочными полосами и капонирами остановился у первого КПП. Здесь их встретил хмурый сержант из роты аэродромной охраны, у всех кроме Масканина он въедливо проверил документы, а на поручика лишь с подозрением глянул, и подал знак своим бойцам открывать ворота. Когда внедорожник уже отъехал по грунтовке на добрые десять километров, Максим плюнул-таки на игры в таинственность и поинтересовался, почему дежурный по КПП не потребовал у него документов.

— Так у тебя ж их нет, — с улыбкой пожал плечами Торгаев.

— Нет, — согласился Масканин, — и всё-таки?

— Всё просто: в моей офицерской книжке вкладыш с нужной печатью и подписью самого Острецова.

По реакции Максима Торгаев понял, что эта фамилия ему ничего не говорит и тогда он уточнил:

— Острецов нынче зам Хромова.

— Ну, да… — дёрнул плечами Масканин. — Острецов, Хромов… Тебя, наверное, не предупредили. Я не грушник, я из егерей. Вольногор.

— Понятно, — несколько растерянно вздохнул Торгаев.

Доктрина сокрытия имён руководства страны и руководителей многих военных структур в последнее время обросла новыми уровнями защиты, ведь охота за ключевыми фигурами правительства и армии во время войны не только не прекратилась, не смотря на все защитные меры мощнейшего и предельно отлаженного механизма контрразведывательных органов, но и усилилась. Однако внутри ведомств тем кому положено своё начальство знали, да и как иначе? Переварив реакцию подопечного, Торгаев смекнул, что тот вполне мог и не знать фамилию начальника Главразведупра генерала Хромова. Но об Острецове-то он не мог не слышать! Вопреки доктринальным обстоятельствам, имя свежеиспечённого генерал-лейтенанта Острецова гремело по всей Новороссии. Курируемые им контрдиверсионные операции проводились и в тылу, и на фронтах. С другой стороны, незнание поручика могло быть вызвано долгим отсутствием.

— Ничего, — обнадёжил Торгаев, — скоро войдёшь в курс дел.

Часа примерно через два с половиной, пронесясь по неразъезженным сельским и лесным дорогам, машина остановилась у КПП базы. От КПП в обе стороны шло ограждение из двойного ряда столбов со спиральной колючей проволокой. Судя по предупреждающим табличкам, вокруг периметра имелось плотное минное поле, о глубине которого можно было только догадываться. Бронированные пулемётные вышки, прожекторные посты и позиции зенитных автоматов также сконцентрированы поближе к периметру. А сама база резко контрастировала с типичными пунктами дислокации обычных воинских частей. Естественно, имелись здесь и капониры для техники, и склады, и пункт ГСМ, и казармы, но все эти постройки, как потом узнал Масканин, были заглублены в землю и внешне ничем не отличались от капониров. Зато уж, как говорится, ни в какие ворота не лезли квартальчики одинаковых одноэтажных срубов, имеющих свои дворики и ограждения из полутораметрового штакетника. В некоторых двориках даже цветники имелись. А вдоль улочек этих квартальчиков подрастали молодые сливы, яблони и черешни, а кое-где и облепихи. Здание Управления базы располагалось в самом центре и все дороги вели к нему. Здание это тоже смотрелось совершенно не по-военному: двухэтажный деревянный терем с резными окнами и ставнями, да с пристройками и трубами печного отопления на крышах. Как потом Максим выяснил, до войны база была туристическим лагерем, от которого и достались в наследство все эти постройки деревянного зодчества.

Торгаев сопроводил Масканина до Управления и «сдал» дежурному прапорщику. Тот, в свою очередь, отвёл новоприбывшего по длинному коридору в дальнее крыло и постучал в дверь с табличкой «п/п-к Прилукин». И скрылся за ней, жестом показав оставаться на месте.

— Заходите, — пригласил дежурный, выйдя через полминуты.

Масканин шагнул за порог. Кабинет оказался небольшим, мебели немного – стол, стулья и пара шкафов с сейфом, на стенах деревянные реечные панели, простенькая электролюстра под потолком и однотонные синие занавески на окнах, оставшиеся, видимо, с довоенного времени. Подполковник выглядел лет на пятьдесят с гаком, на самом же деле его возраст приближался к семидесяти. Ясное дело, до войны был отставником, все сроки запаса давно вышли; однако вот вернулся на действительную и исполняет свой долг в меру сил. А сил у него, по-видимому, сохранилось не мало.