На задворках галактики -3

12

Капитан Пирнс немного нервничал. Ему не давала покоя мысль, что инициативой владеет противник, да к тому же противник этот до сих пор остаётся неизвестен. После злополучных мин на берегу, рота больше не встречала препятствий и пока что без задержек идёт к указанным координатам; до отметки на карте рукой подать, а враг пока себя не обнаружил. За последний час над раскопками по очереди барражировали два гидроплана, но видимо, ничего кроме брошенной техники лётчики не заметили. Да и брошена ли она – это ещё вопрос. Бомбить технику им запретили, командир эскадры хотел захватить её, чтобы выяснить принадлежность «гробокопателей».

Раскопки теперь уже видны невооружённым глазом, земляные валы и груды извлечённого из-под земли «строительного мусора» служили прекрасным ориентиром. Видимо, здесь когда-то был город и сам факт того, что его обнаружила и раскопала не экспедиция Островного Союза, ложился пятном на репутацию флота. А значит, пятно надо смыть! И поскорее смыть, чтобы затем сообщить в столицу об обнаруженных развалинах.

Тягостные мысли Пирнса разорвал стрёкот пулемёта.

Внезапная очередь скосила сразу треть передовой цепи. Взвод залёг, за ним залегла вся рота. Началась бестолковая пальба, морпехи стреляли куда-то вперёд, где, как им казалось, должен находиться враг. В ответ летели винтовочные пули, нескольких солдат они таки настигли, но большинство догадалось откатиться  в сторону. Спасению благоприятствовала трава, доходившая местами до пояса.

Пулемёт на время замолчал, но теперь начали бить короткими очередями взводные ручники. Капитан понимал, что пулемётчики лупят наугад, но их огонь поспособствовал поднятию боевого духа роты. А когда над головой просвистели первые мины и разорвались где-то далеко впереди, морпехи и вовсе повеселели.

Миномётчики стреляли вслепую, но солдат это приободрило, ведь мины не рассуждают куда им упасть и счастливых случаев в жизни тоже хватает. Того и гляди одна-другая мина кого-нибудь да накроет. Да и нервишки «гробокопателям» потрепает.

Пирнс просто не мог не использовать момент. Он поднялся в атаку, держа наготове ракетницу. Глядя на него, рявкая команды поднялись сержанты и капралы. Поднялась вся рота. Каждый взвод рванулся вперёд перебежками. А Пирнс после трёх рывков залёг и попытался охватить тактическую обстановку целиком, осматриваясь по всем направлениям. Одному из миномётчиков, беспечно рассматривавшему в бинокль поле боя, меткая пуля попала в голову и отбросила в траву. Снайпер? Или шальная? Чуть погодя капитан заметил, как нырнули в кустарник флотские – лейтенант-корректировщик и три матроса с рацией и дальномерами. Похоже, в игру скоро вступит «Бомбардир» и тогда можно считать, что дело сделано.

Пирнс перенёс внимание на фронт атаки и наметил большой валун, вершину которого едва скрывала трава. Пригнувшись, он бросился к валуну и залёг. Осмотрелся. И понял, что задор роты иссяк. Морпехи теперь всё реже рисковали делать перебежки, предпочитая передвигаться ползком.

Справа ушла вверх жёлтая ракета. Четвёртый взвод разом вскочил и бегом сократил дистанцию метров на пятьдесят, потеряв двоих. Ракету выстрелил сержант Кантберс, этот способ отдачи приказов и сигналов практиковался морской пехотой исключительно в Пустошах. Когда на тебе гермошлем и всюду стреляют, орать можно хоть глотку порви, но услышат только те, кто в пределах десяти-пятнадцати метров. Пирнс, как и взводники, располагал собственной ракетницей с запасом зарядов в подсумке. Однако синие ракеты, положенные ему как командиру роты на случай его смерти или ранения, имелись и у терц-лейтенанта Кариала, и у ворента Рингеса.

Безрезультатная перестрелка продолжалась около десяти минут. Безрезультатная для морпехов. Огонь «гробокопателей» нельзя было назвать плотным, но он вёлся более метко. Меткости врага способствовали занятые им небольшие возвышенности и заранее пристрелянная местность. Не давал покоя пулемёт, вражеский расчёт часто менял позиции и все попытки накрыть его минами пока что не увенчались успехом. Пирнс уже начинал проклинать миномётчиков, ведь огонь этого проклятого пулемёта подавил ручники во втором и пятом взводах. А во втором даже дважды, когда кто-то из солдат решил заменить убитого взводного пулемётчика. В первом взводе ручник тоже молчал, его выключили из боя в самом начале и все попытки добраться до него пресекались чуть ли ни кинжальным огнём из винтовок.

Пирнс начинал закипать от бессилия. Роту прижали к земле, почему-то молчат станковые М49, да ещё голосом команды не подать. В Пустошах это всегдашняя проблема, нельзя даже рассчитывать, что приказ по цепочке разойдётся по всей роте. От досады капитан долбанул по валуну ракетницей. Толку от этих ракет! Ими можно передать только общие сигналы. В эти секунды самыми приличными словами, что он со злостью выплёвывал, были: «проклятые Пустоши» и «вонючие могильщики».

Наконец «проснулись» ротные станкачи, принявшись поливать длинными очередями возвышенности. Благодаря им огонь противника снизил плотность. Пирнс не мешкал. Он выстрелил в зенит давно заряженную синюю ракету и тут же зарядил красную, обозначавшую сигнал общей атаки. Отправив её следом за синей, он откатился подальше от валуна. По камню и по сторонам от него ударили несколько пуль.

Капитан вскочил и, низко пригнувшись, бросился вперёд. Кроме первого взвода, рота поднялась практически одновременно. Бежал Пирнс зигзагами, часто залегал и вновь бросал себя в атаку. Солдаты действовали вторя ему, залегая и перекатываясь, и для острастки стреляя на бегу. Смерть выхватывала лишь отдельных морпехов, станкачи не давали «гробокопателям» усилить огонь. Вносили свою лепту и миномётчики.

Рота почти добралась до залёгшего первого взвода, в котором к этому времени боеспособной осталась лишь треть. Предстоял последний рывок – и морпехи ворвутся на позиции, сминая врага. Унимая дыхалку, Пирнс лихорадочно заряжал синюю ракету. Но так и не выстрелил.