Начала

Начала

Начала.

Предисловие.

Перед тем, как что-либо начинать, неплохо бы прибраться в прошлом — так поступают все порядочные, хорошо воспитанные люди. И я почти желал быть одним из них, и даже слегка выпрямился. Но заглянув одним глазком во весь тот пестрый, часто несогласованный и орфографически не отшлифованный хлам, что я настрогал за пару лет, развлекаясь и развлекая, я не нашел в себе сил и на малейшее умственное движение.

Зато очень быстро и легко пришло спасительное оправдание матерого, заслуженного лентяя.

Несогласованности во фразах давно стали допустимыми и привычными в литературе со времени их счастливого употребления Нагиевым - кто будет возражать тому, что речь шоуменов — и есть ультрасовременная литература.

Так говорит и думает улица.

Человек с улицы легко скажет и подумает: и «пересоленный» и «пересоленый» - в первом случае употребляется форма прошедшего продленного времени, во втором завершенного.

Так, кстати, и Александр Пушкин говорил и записывал, а он поэт не глухой. Никаких отглагольных прилагательных русский человек не знает — это фикция филологов.

Волей обстоятельств, я значительную часть своей жизни провел на свежем воздухе, и люди с улицы — это те, чьи голоса я слышу в своей памяти. От лиц которых говорю.

Но я решил с этим заканчивать — для здоровья вредно. Когда я записывал оду шутку, войти в образ девушки показалось мне занятным. Войти-то я вошел, но что случилось дальше! Через неделю я заметил, что настроение мое стало переменчивым, я смеялся и плакал одновременно над самыми пустяковыми вещами, я капризничал, я тихо «истерила».

Я всерьез подумывал о гинекологе! По ночам меня били странные судороги, и одолевала мечтательная бессонница.

Так что, больше я в это не играю.

Кроме того, я не получил должного, академического образования — помешал случай.

Как-то я обзавелся одной весьма интеллигентной знакомой. Это была аккуратная, полненькая девушка с «конским хвостом», который энергично болтался туда-сюда, будто живя своей собственной жизнью, независимо от хозяйки. Он привлекал рассеянное внимание парней без хлопот. Он чего-то навеивал. Романтику, что ли.

Девушка была филологом, и все обещало, что она мною плотненько займется — их, филологов, хлебом не корми, дай кого-нибудь пообучать.

В тот день, непосредственно после знакомства, мы сидели в кафе, и она растолковывала мне правомочность употребления таких мудреных, прямо-таки книжных фраз: «налить чашку чаю» или «выпить чашку чая». Я смотрел на «конский хвост», который весьма красиво лежал у нее на плече, думал, туго ли ему в резинке, и, желая быть умным, произнес: «Хочешь свежую банану?»

Она легонько мазнула меня пальцем по губам и объявила, что я «симпатичный невежда».

«Д» звучало многообещающе, поэтому, когда она внезапно позвонила и сообщила, что вечером приедет ко мне с небольшим «сюрпризом», я понял: хотя бы теперь-то нельзя ударить в грязь лицом.

Я сбегал в лавку и прикупил «Шабли», я ограбил овощной ларек (Верка сказала, что вот из-за таких придурков и приходится обвешивать) и украсил стол фруктами, наконец, я вымыл пол.

Мыть пол в квартире, где нет ведра и тряпки, задача для студентов. Я использовал банное полотенце, споласкивая его так - спускал воду в унитазе.

Полотенце потом я красиво положил у порога, как половичок — мы живем то ли в Азии, то ли в Европе — еще не решили окончательно. По азиатским правилам, гость снимает уличную обувь, по европейским — не всегда. Полотенце же, в случае чего, можно быстро и с юмором убрать. Его я решил после постирать и использовать по назначению. Вообще-то, раньше я был человеком брезгливым и крайне чистоплотным, но дурные компании портят.

Вот так, например.

- Геннадий Федорович, подайте, пожалуйста, полотенце, - обратился я к старшему по возрасту товарищу по жизни, когда мы готовились основательно усесться за стол, и я вымыл руки после негигиеничного транспорта.

- Держи, - отвечал тот, - я им мух бью. Мух развелось — спасу нет, - и он протянул мне свернутое в жгут полотенце, до того лежавшее на спинке кресла.

- А что же полотенцем? - спросил я.

- Удобно.

И он доброжелательно улыбнулся, а в глазах светилась та философия, до которой жить да жить.

Девушка-филолог пришла вовремя. Она позвонила, и я кинулся открывать. Я предвкушал тихую беседу о «чаю-чае» плавно переходящую в крепкие, неделовые отношения. Я мечтал о сюрпризе до дрожи в коленях. Сюрприз был в том, что пришла она не одна, а с добродушным верзилой, который сразу дал понять, что мы обязательно будем друзьями.

- Это Олег, мой почти что жених, - представили мне верзилу.

«Сволочь», - только и подумалось, - «Где тебя нашли?»

Вино было отвратительно слабеньким, фрукты были сделаны из пластмассы.

Три часа - три! - мы разговаривали о сложностях монтажа высоковольтных трансформаторов — Олег был энергетиком.

Когда они ушли, я залпом саданул стакан водки.

Потом Верка мне рассказывала, что я с час сидел на овощном ящике, на проспекте (у нее из ларька было слышно и видно) и орал под гитару, как негр, «Стэнд бай ми». А потом показал какому-то пацану четыре аккорда и подарил ему насовсем старуху-гитару, заявив, что у него теперь есть все, чтобы ваять «хиты».

Поэтому я решил договориться с моими читателями, что все предыдущее — просто черновики или записные книжки. Возвращаться к ним, нет у меня никакого желания.

К тому же, любое возвращение несет в себе печать тления.