Над Чертой

Пролог

В тексте есть: истинная пара, любовь и приключения, эпическое фэнтези, интриги и тайны, властный герой, сильная героиня, от ненависти до любви, противостояние характеров.

-- // --

Вивьен ни на что не променяет свою сытую и теплую жизнь на Мароше, а воевода Гир Иддин ни перед чем не остановится, чтобы завоевать планету, где магией все еще владеет королевский род.

Но каждому из них придется столкнуться с новой реальностью после того, что случается прямо над Чертой.

Ибо новый мир, который создает их странная и нерушимая связь, не похож ни на что другое, и, кажется, сильнее, чем сама магия.

Пролог

Ночи становятся смятенными, будто они заполнены событиями и движениями как световые дни.

Наша связь беспрестанно активизируется после того, как фантомные дымки сумерек проглотят теплые лучи светила.

Я знаю, что его это тоже сводит с ума. Гир Иддин не желает быть связанным с девчонкой, чью планету он планирует выпотрошить как церемониального вяхиря.

Воевода любит воображать, что это я утащила его за Черту. Но во всем виноват лишь он сам.

Я чувствую его возникновение до того, как эхо грузного выдоха осядет на сердце хандрой.

Гир даже не поворачивает голову в сторону моей ниши у окна. Прислоняется спиной к стене, скрещивая руки на груди и слегка вскидывая подбородок.

Пульс наращивает гул на изнанке кожи. Вдруг бьется неровно, а затем замирает, словно кто-то раскрошил в кулаке кнопку паузы. Аритмия становится обыденностью.

И мое, и сердце воеводы Гира Иддина постоянно отстукивает прерывисто, когда связывающая нас нить натягивается, издевательски потрескивая магией.

Отстукивает так прерывисто, словно кто-то задерживает дыхание, а потом не выдерживает, — и сердце пружиной возвращается к мирному ходу.

Прямо как Гир сейчас: воевода задерживает дыхание и откидывается затылком на деревянную панель.

— Мы, кажется, договорились вчера, что будем спать по очереди, — голос рокочущий и ярый будто бы вытягивает из пространства комнаты саму жизнь. — И в этот час — твоя очередь, Вивьен.

Гир снова без маски.

Посмотри же на меня.

— Возможно, я сплю, — провожу ладонью по шелковому лоскуту одеяла.

Его соорудила мама, и она не пожалела целого куска вычурной ткани. Шелковая линия теряется среди бесконечных полос мешковины и шерсти, но я всегда нахожу ее рукой. Я тащила одеяло на своем горбу во время эвакуации в столицу, хотя из тяжестей следовало выбрать мой любимый посох. С ним мы прошли бури и вьюги, и даже охоту.

— Нет, — путается он в собственных сиплых выдохах и ударяет что-то там, на своей стороне, — нет, когда ты спишь, твои сны зовут меня.

Гир наконец-то смотрит в мою сторону, и чернь, застывшая в уголках его глаз, пробуждает во мне столь непреодолимую тоску, что я переворачиваюсь и теперь гляжу в противоположную стену, лишь бы не видеть его лица.