Надежда на прошлое, или Дао Постапокалипсиса

Гексаграммы 2-4

Гексаграмма 2 (Кунь) – Исполнение

Пока успех не наступил, можно извлечь пользу даже из его ожидания

Чернявый плотно сбитый парень, стриженный под горшок, бросил печальный взгляд на друга и, тяжело вздохнув, произнес:

- Вот и все, туда мне нельзя. Прощай!

- Прощай, Темерка, - сказал Юл.

Юноши стояли на склоне холма, дальше шла голая степь, нескончаемая серо-зеленая ширь. Травы только начинали цвести и еще не успели выгореть на жарком солнце. В душе Юла это время года всегда вызывало безотчетную радость, но сейчас он был в плену тревожного настроения.

На Деревенском Сходе все решилось совсем не так, как ожидал младший из правнуков прадеда Олега. Он полагал, что селяне либо одобрят снос дома, либо не одобрят, и третьего не дано. Однако решение проблемы пошло по иной колее.

После пламенного рассказа юноши о явлении ему покойного предка, мнения на Сходе разделились. Многие, естественно, поддакивали Имэну. Особенно ярился немолодой седовласый помощник старосты Ялагай.

- Супротив порядка идешь! – восклицал он. – Проклят за это будешь! Проклят!

Против Юла выступили папа Каен и мама Талея, а также старший брат Сазлыг. В этом не обнаруживалось ничего экстраординарного, хоть парню и было обидно. Но неожиданно в защиту дома из кирпича выступил кузнец Темер-старший, а потом его поддержали ткачи, сыновья Тиля, и гончары.

Никто никому не хотел уступать. Сторонники Имэна до хрипоты доказывали, что если кто с парнем и общался, то демоны Внешней Тьмы. Противники возражали, что это могли быть и предки Внутреннего Света. Спорящие выдвигали с точки зрения Юла совершенно нелепые аргументы в подтверждение своей правоты, как-то: ежели луна идет в рост, значит, мертвые родственники во сне прийти могут, или, ежели ветер дует с северо-восхода, значит демоны близко, тучи нагоняют, наваждения навевают, или ежели у бабки Ягиры ревматизм обострился, значит, Радиация-Яга прошлой ночью приходила в образе деда Олега и обманула наивного паренька и так далее.

Однако в этом бессмысленном гвалте Юл заметил одну интересную закономерность: почему-то его защищали те, кто по преимуществу занимался ремеслом, а нападали на него те, чей труд был связан с землей. Скотники и птицеводы как-то не особо активно ввязывались в спор, и кто-то из них поддерживал одну фракцию, кто-то – другую. Получалось, неважно кто, что говорит, а важно – кто, чем занимается. Но почему так? Парень понять не мог.

После долгого и продолжительного противостояния Сход, в конце концов, принял компромиссное решение: на все воля предков. Юл отправится с прахом деда Олега на юг, к морю, туда, откуда пришли пращуры, и развеет прах над большой водой, которая есть отражение Океана Беспамятства, подобно тому, как солнце есть отражение Внутреннего Света. Если в течение года он благополучно вернется, значит, дом из кирпича будет стоять, если не вернется к сроку или вообще сгинет в землях, где властвует Внешняя Тьма, значит, дом из кирпича будет разрушен.

Договор скрепили совместным распитием вина. В бронзовую кружку, сделанную, разумеется, еще до Великой погибели, кинули частичку земли, где был сожжен первопредок, затем староста Имэн и наиболее авторитетные селяне по очереди пригубили из нее. Поле ритуала в кружку насыпали прах прадеда и запечатали ее воском.

Для парня решение Схода стало неприятным сюрпризом. В порыве слабости он чуть не признался, что наврал про встречу с покойным прадедом, но вовремя сообразил: после такого он огребет и от тех, кто был за него и от тех, кто был против. Пришлось подчиниться решению Схода.

И вот теперь он стоял на склоне холма и прощался с лучшим другом Темеркой.

- Жаль, что так вышло, папа защищал тебя до последнего, - сказал сын кузнеца, - это староста придумал отправить тебя к морю. Надеется, что не вернешься.

- Я знаю, - Юл грустно улыбнулся.

- А Ялагай увидел, что ты ушел раньше с похорон. Он-то и доложил старосте.

- Я догадывался.

- Чудно ты как-то оделся, - Темер-младший скептически оглядел товарища, - боты такие странные, с веревками.

- Это кеды, - сказал Юл, - а завязываются они на шнурки. Я их в подвале нашел среди образцов в специальную материю завернутыми. Полиэтилен называется, кажется, или как-то по-другому, не помню точно…

- Жаль, что меня дед Олег ни разу в подвал не впустил, - с сожалением произнес Темерка, разглядывая обувь, сделанную из невиданной ткани.

Вообще младший правнук последнего предка был одет совсем несуразно. На нем были штаны, покрытые бледно-зелеными пятнами, и такого же цвета куртка. Он был опоясан ремнем, но не из свиной или бычьей, а из какой-то другой, неизвестной селянам кожи. К ремню крепился короткий обоюдоострый меч, выкованный Темером-старшим. За плечами Юла висела сума, которую он называл «вещмешком». Сшита она была из очень крепкого материала цвета подгнившей соломы. Ни из крапивы, ни из конопли, ни из шерсти, ни, тем более, изо льна такой дивной вещи нельзя было сделать. Воистину, предки являлись великими колдунами. К суме ремешками с одной стороны крепились длинные сапоги из загадочного материала под названием «резина», а с другой – остро заточенная малая боевая лопата.

- Ничего, когда я вернусь, я тебе покажу все, что ты захочешь, - обнадежил товарища Юл, - ты, главное, следи за домом.