Наг

Пролог

Шаянес неш Оштон

В храме Восхождения как всегда было тихо и свежо, лишь мерный шелест воды нарушал тишину древнего чертога. Стараясь не попирать покоя святилища, я расставил ритуальные чаши огня в специальные углубления, выдавленные в идеально гладком камне пола.

– Мне всё это не нравится, Шай. Даже если ты не ошибся и всё выйдет так, как задумано, нигде не указано, как тебе вернуться. Для чего так рисковать? Шинна не единственная нагиня в мире. Найдешь ты ещё свою змейку, – тихим шёпотом уговаривал меня Ссарим, мой единственный друг и родной мне нааганит.

– Всё решено. Следующий парад планет, как и возможность открыть Врата, будет лишь через триста лет. Я слишком многим рискнул, чтобы отказаться от этой затеи. Ты ведь знаешь, что Предсказатель никогда не ошибается, а он сказал, что моя судьба ждёт в другом мире, – спокойно ответил я, поджигая специальное масло, наполняющее чаши.

– Всё равно это очень плохая идея. Ты вечно суёшь свой хвост в опасные авантюры. А вдруг тот мир давно погиб, ведь взрывом на Ссай уничтожило целый материк? – пытался увещевать кузен.

Наш мир – мир нааганитов, лишь маленький листок на могучем древе мироздания, он носит название Ссай.

Когда-то на заре времён он соприкасался с Баримом, миром эльфов. Постоянный портал тонкой пуповиной соединял наши реальности и судьбы, только конфликт между эльфами и нааганитами разорвал эту связь и уничтожил переход, лишая народы возможности взаимодействовать.

Что стало причиной конфликта между нагами и ушастыми снобами? Конечно женщины. И у эльфов и у нааганитов всегда рождалось мало детей, ведь срок нашей жизни долог, а девочки составляют лишь процентов тридцать от появившегося потомства. За внимание прекрасных дам шли войны и сражения, пока добрые боги не поселили на Бариме людей. Они живут мало, но обладают бесценным даром – у них много самочек. Тёплые, добрые и плодовитые женщины этого народа уравновешивали природную холодность эльфов и флегматичную натуру нагов, производя на свет многочисленное сильное потомство.

Иногда у людей рождались необычные девочки: их энергетическое тело могло совпадать по мерцанию с душами нааганитов и эльфов. В этом случае образовывался прочный союз, в котором рождались самые одарённые дети, а жизнь избранницы становилась такой же долгой, как и у её пары. Такие женщины и стали предметом спора, переросшего в войну и разрыв связи между мирами.

К несчастью, от союза человека и нааганита всегда рождались только наги, поэтому через какое-то время в нашем мире осталось лишь пара десятков этих удивительных созданий, и те связаны нерушимыми узами со своими парами. Я всегда завидовал, наблюдая за отношениями в семье кузена, где тётушка была одной из таких переселенок: тёплая, умная, добрая, она всегда готова отдать всю свою любовь мужу и детям, причём не обязательно своим, ведь тетя Виола любила меня не меньше, чем своих отпрысков.

В моей семье всё было иначе: отец, в отличие от брата, выбрал высокородную нагиню, победив в боях всех претендентов на её руку и добившись согласия её отца. Не знаю, какие отношения связывали родителей раньше, но после моего появления на свет единственным увлечением матери была она сама. Горделивая красавица интересовалась лишь украшениями, раутами и многочисленными поклонниками, которые не стеснялись приходить в наш дом. Ни отец, ни я в круг её интересов не вписывались. Скандалы периодически сотрясали стены родового замка неша (титул, равный графу) Оштена, а меня всё чаше направляли пожить у дяди. Его семья стала мне ближе родной, а потом и единственной, когда отец, не выдержав бесконечных измен, убил мать и ушёл вслед за ней.

С тех пор моей мечтой стала семья, а точнее, женщина, которая могла мне её подарить. Нет, я не сразу ударился в поиски возможности попасть на Барим, сначала я искал свой идеал среди нагинь, но ветренность, алчность и подлость соотечественниц вскоре развеяла мои иллюзии относительно их.

Тогда я пошёл учиться: лучшие наставники, старинные школы, древние манускрипты и настенные росписи стали для меня навигатором в тот мир, где я мог обрести свою пару.

Полночь неумолимо приближалась, а свет ночного Арха (местная луна) окрашивал пентаграмму на полу кровавым цветом. Я расположился в центре круга переноса и затаил дыхание в ожидании чуда. Чем выше поднимался Арх, тем ярче сияла звезда, разливая в храме колкую энергию мироздания. Ссарим нервничал в углу храма, а я замер. Но видят милосердные небеса, если бы я знал, что меня ждёт впереди, то сильно задумался бы о целесообразности похода.