Найдана. Дар ведьмы

Комоедица

***

Какой бы суровой и голодной не была зима, а на Комоедицу люди всегда выкладывали на стол что повкуснее. Даже если припасы были на исходе, хозяйки не скупились, выставляли на стол горячие блины, овсяный кисель, квас, мед. Ведь как встретишь весну, так она тебя и отблагодарит, как задобришь Ярилу, так он потом с новым урожаем поможет. Поэтому на стол выставлялись яства, которые хозяйки берегли специально для этого дня. Блины из прибереженной муки мелкого помола, с маслом, творогом. Зара тоже наготовила всего, накрыла стол скатертью, оставалось только допечь блины. Визимир рано утром уже отнес несколько блинов в дар Кому. Чтоб задобрить хозяина леса, авось тот не будет нападать на их деревню и драть животину. И теперь отец Найданы был где-то там, на улице, вместе с другими мужиками строил снежную крепость для праздника.

— Она очень красивая, эта Марена, — рассказывала Зара дочери, попутно наливая тесто в раскаленную сковороду, ловко прокрутив ее, чтоб тесто растеклось ровным кругом, ставила ее в печь, — белокожая и темноволосая, совсем как ты. Но очи ее черны, а руки холодны. Случается, что она приходит в образе страшной, сгорбленной старухи. И никто не знает, что лучше. А лучше, я тебе скажу, вообще с ней не встречаться. Ничего хорошего от этой встречи не будет. Она ведает судьбами людей. Это она переводит души умерших в Навь. Но и без нее нельзя, потому что, если задобрить Мару, то и урожай хороший будет, и болезни стороной обойдут, — Зара подцепила ухватом сковороду, подтащила к себе, перевернула блин, и снова отправила сковороду в печь, — Живет Марена далеко—далеко, за бездонной черной рекой Смородиной, разделяющей границы Яви и Нави. Когда у нас лето, она уходит к себе за Калинов мост, который охраняет трехголовый змей. А зимой приходит к нам, неся с собой холод. Там, где она прошла, природа умирает. Но не насовсем. Прискачет Ярило на своем коне, растопит снега и освободит путь Леде, которая и вдохнет жизнь.

Найдана, распахнув глаза, слушала мать.

— На-ка, возьми блин, помяни предков наших, — Зара перевернула сковороду над плошкой, и блин, шипя и шкварча, шлепнулся поверх ровной стопки своих собратьев, распространяющих аппетитные ароматы на всю избу, — И чтоб Марена не гневалась, не лютовала, а ушла в свои Ледяные Чертоги, и освободила путь Яриле.

Найдана осторожно пальцем потрогала горячий блин, затем приподняла несколько и вытянула остывший. Зара тем временем залила следующий, и поставила сковороду в печь. С утра нужно было успеть приготовить угощение, чтоб поскорее идти на праздник.

А на улице уже слышались крики и смех. Все – и стар, и млад – выходили из своих изб. Все шли на улицу. В этот день негоже было оставаться в одиночестве. Люди ходили друг к другу в гости, угощали соседей яствами, пели песни, валялись в снегу, и повсюду было веселье и смех. Где-то девушки уже готовили чучело Марены, разрисовывая ей лицо, наряжая ее в свои старые одежды.

— Ну, давай и мы с тобой пойдем, — сказала Зара, перевернув в плошку последний блин.

Одевшись, они вышли на улицу. Народ вовсю веселился. Родичи из соседних весей приехали, чтоб всем вместе отметить праздник Комоедицы. Бабы, смеясь, бегали с метлами, выметая дух Марены со двора. Мужики мерялись силой, лупася друг друга мешками, набитыми соломой. Там среди них был и Визимир. Уж за него-то Зара была спокойна. Знала, что в силе и ловкости вряд ли кто с ним сравнится. Найдана, ухватив мать за подол, потянула ее туда, откуда слышались визг и хохот – на горку. Взрослые и дети, поодиночке, парами, а то и толпой скатывались с горы, устроив толкотню у ее подножия. Зара, смущаясь, пошла следом за дочерью, но стоило ей один раз съехать с горы, и ее стеснение как рукой сняло. И вот она румяная, заснеженная, растрепавшаяся и помятая снова карабкается на гору, ничуть не уступая своей пятилетней дочери.

Кто-то приволок на гору колесо от телеги, обвязанное соломой. Под одобряющие выкрики его подожгли и спустили с горы. Ветер раздувал пламя, и вот уже колесо все охвачено огнем, подобно солнцу. Оно помчалось вниз, подпрыгивая на снежных буграх, выстреливая огненными искрами горящей соломы. Сделав круг у подножия, колесо завалилось на бок и упало. И вот его уже снова затаскивают на гору, приматывают новую солому. Несколько мальчишек, подхватив идею, тоже приволокли колеса и принялись старательно привязывать на них солому. Новая игра привлекла внимание чуть ли не всей деревни. Под смех и крики спускали огненные колеса с горы. Каждый старался запустить свое колесо ровно, аккуратно и в то же время сильно, чтоб именно оно укатилось дальше всех других. Колеса скатывались с горы, оставляя огненный след из горящей соломы, зазывая весеннее солнышко.

— Несут! Несут! – послышались крики.

Еще не было видно Марены, но уже слышалось, как ее величали:

— Приезжай ты к нам на широк двор, на горах покататься, в блинах поваляться, сердцем потешиться…

Все сразу бросились в сторону, где раздавались песни и крики. Найдана побежала вместе со всеми, стараясь разглядеть сквозь толпу виновницу торжества. Но стоя позади взрослых людей, которые размахивали руками, пританцовывали, толпились и толкались, желая заполучить место получше, маленькой девочке совсем ничего было не видно. Окликнуть их Найдана не могла, поэтому молча пыхтела, расталкивая маленькими ручонками то в одном, то в другом месте, пыталась пролезть ближе. Наконец, ей удалось протиснуться и выбраться вперед. Девушки вынесли на березовом шесте чучело Марены, наряженное в белую расшитую рубаху и красный сарафан, разноцветные ленты, украшающие одежду и платок, развевались на ветру. Найдану тут же подхватила всеобщая волна веселья, она запрыгала и замахала руками, приветствуя Марену. Богиня благосклонно улыбалась нарисованными губами, но глаза ее еще пока были закрыты.