Наказание

Наказание

Васька был хорошим мальчиком, поэтому его почти никогда не наказывали. То есть, конечно, он ошибался — мог не сделать домашнее задание, мог нашкодить где-то еще, но чтобы прямо сильно проштрафиться и получить высшую меру наказания — отлучение от улицы и домашний арест — такое бывало ну очень редко. Потому что Васька очень любил гулять в любую погоду, и домашнее заключение представлялось ему самым страшным из всего, что могла придумать мама.

Поэтому он старался получать наказание у папы. Папа в этом плане был мягче — если и наказывал Ваську, то постоять в углу, лишить телевизора или не дать поиграть с его инструментами. Такое наказание Васька мог снести, хотя и тоже тяжело. Но дела в их семье обстояли так, что папу почему-то было легче разжалобить, чем маму.

Однажды Васька ушел гулять до самого вечера, а стояла сентябрьская пора, когда не только уроки делать, даже телевизор смотреть не хочется. Бабье лето, так называла его бабушка, и хотя Васька не понимал, при чем тут бабушка, он с ней соглашался — может быть, это был ее любимый сезон, как бы пятый в году, а потому и назван в честь нее. Так вот, Васька ушел гулять, а поскольку это сентябрь, он благополучно забыл, что школа у него уже началась, и — какое несчастье! — зверские учителя уже начали задавать домашнее задание (хотя Васька и искренне считал, что первый месяц — он для того, чтобы въехать в школу и понять вообще, как жить дальше без лета). А потому его домашнее задание по математике даже не было вытащено из ранца, да так в нем и поехало в школу, где Васька получил жирную — пусть и заслуженную — двойку в дневник.

Васька шел обратно домой, как на казнь. А вокруг, как назло, пели птицы, листочки шуршали под ногами, и голубое небо насмешливо подмигивало сверху, как бы говоря, что Васька его не увидит сегодня, потому что мама стопудово оставит его сидеть дома. Никита рядом с ним спросил:

— Ну че, забросим учебники и пойдем на ручей? Я у папы удочку выпросил.

Ваське стало еще горше, чем было до этого. Никитин папа удочку давал всего дважды за лето, а ручей был прямо за гаражами, тонкий и серебристый, еще теплый, а день жаркий, можно и с ногами залезть, поймать какую-нибудь рыбешку... Васька тяжело вздохнул. Все это ему, конечно, не светило, потому что над ним уже навис домашний арест.

— Я еще червей накопал вчера вечером, жирные такие, в холодильнике стоят, — продолжал болтать Никита, жирным слоем насыпая на рану Ваське соль. Тот вздохнул еще тяжелее. — Так чего, идешь?

— Иду, — сказал Васька, принимая решение. Все-таки бабье лето короткое, потом уже не поплещешься в ручье, а двойку он всегда сможет отработать. Не такая большая и потеря, в конце концов! Совсем не стоит домашнего ареста, так что он просто ее никому не покажет сейчас, а вечером уже и не страшно будет...

— Тогда жду тебя у подъезда после обеда, — кивнул Никита.

Васька зашел домой, как вор, который еще совсем неумел. Он прошмыгнул в свою комнату мимо кухни, где напевала бабушка, но в гостиной столкнулся с папой, который, видимо, приехал на обед.

— Привет, — Васька поправил лямки ранца, стараясь выглядеть невинно. Папу легко провести.

— О, Васька, как дела в школе? — провокационный вопрос заставил Ваську покраснеть. Но папа обычно не проверял его дневник, поэтому Васька осмелел.

— Хорошо, я пойду, с Никитой погуляю, — сказал он, бочком подбираясь к комнате, чтобы сбросить эту бомбу — дневник — там и сбежать. На улице его уже никто не поймает и не запрет дома!

— Иди-иди, — махнул рукой папа, ничего не заподозрив. Васька наскоро проглотил суп, что опасаясь, что в любой момент придет мама, хотя она и не должна была приходить сейчас. Бабушка хитро прищурилась, когда он уже поднялся со стула.

— Что скрываешь? — спросила она. Васька побелел. Он совсем забыл, что властью оставить его дома обладали не только папа и мама. Мама предоставила и бабушке абсолютное право наказывать Ваську за провинности.

— Н-ничего, — отозвался Васька, уже находясь в дверях кухни. — Пойду с Никитой гулять, вернусь вечером.

— А уроки? — бабушку было не так легко провести, как папу.

— А там немного, я вечером успею, — Васька хотел сказать, что ничего не задано, но это бы бабушку насторожило. Теперь же ее лицо разгладилось, и она махнула рукой. Получив амнистию, Васька пулей вылетел из дома.

Ручей был теплым, и они с Никитой даже поймали одну рыбку, правда, отпустили там же, потому что жалко. Солнце склонилось к закату, и похолодало, и Васька, попрощавшись с Никитой, зашел домой. И замер в дверях, глядя на дневник в руках мамы.

Та как будто поджидала его, и за ее спиной маячила бабушка, которая погрозила ему пальцем.

— Двойка за что? — спросила мама.

— Дэ-зэ забыл сдать, — пискнул Васька.

— И пошел гулять? — мама подняла брови. Это было самое страшное. Васька шмыгнул носом. Мама только тогда заметила, что он весь мокрый и измазанный. — Еще и на ручей? Промок? Иди скорее переодевайся.

Васька проскользнул мимо нее, а потом уже вышел в домашнем, скромно сложив перед собой руки, как раскаявшийся арестант, принимающий наказание. И прежде, чем мама успела что-то сказать, Васька выпалил:

— А давай ты пока запомнишь, что наказала меня, и накажешь осенью, когда плохая погода будет? Пусть копится как бы сидение дома, я буду честно-честно сидеть и все уроки делать.

Папа на заднем плане хрюкнул от смеха. Мама сдержала улыбку и переспросила:

— Копится?

— Да, пусть сегодня как бы плюс один к моему заключению, а пока бабье лето, я не буду дома сидеть, — сказал Васька, считая, что очень умно все придумал и очень логично.

— Тогда какой смысл в наказании, если в дождь тебе и так не хочется на улицу выходить? — спросила мама.

Васька замялся. Этот вопрос он не продумал.

— Ну-у, важен сам факт, а вот время исполнения можно перенести... — с умным видом пробормотал он, хотя это было плохим аргументом. Почему-то в споре с мамой он всегда проигрывал. — Зато ты можешь наказать меня внезапно! Эффект неожиданности!