Наказание без преступления

Наказание без преступления

Наказание без преступления

- Вы хотите убить свою жену? - спросил смагляволиций за столом.
- Да. То есть нет ... Точнее, я хотел бы ...
- Имя?
- Ее или мое?
- Ваше.
- Джордж Гилл.
- адрес?
- Одиннадцатая южная, Сент-Джеймс, Гленвью.
Мужчина за столом невозмутимо записывал.
- Имя вашей жены?
- Кейт.
- Сколько ей лет?
- Тридцать один.
Вопрос посыпались одно за другим. Цвет волос, глаз, кожи, любимые духи,
талия, размер одежды и обуви ...
- Вы ее стереофото? Запись на пленку ее голоса? Вижу, есть. Прекрасно.
Теперь ...
Это продолжалось целый час. Джорджа Хилла всего покрыло потом.
- Да ... - Смагляволиций встал и мрачно посмотрел на клиента. - Значит, вы не
отказываетесь от своего намерения?
- Нет.
- Тогда подпишите вот здесь ... - Мужчина за столом вздохнул. - Вы знаете, что это
противозаконно?
- Да.
- И что фирма не несет ответственности за возможные последствия?
- Ради бога! - воскликнул Джордж. - Вы уже и так почти всю душу вывернули,
кончайте скорее!
Мужчина за столом едва улыбнулся.
- Пока приготовят копию, пройдет 9:00. Вы тем временем можете поспать, это успокоит вам нервы. третья
зеркальная комната слева к вашим услугам.
Джордж медленно и беззвучно двинулся к той зеркальной комнаты. Там лег на
голубую бархатную диван, и от веса его тела включился механизм, приводивший
в действие зеркала на потолке. Какой ласковый голос пробурчал: "Спи ... спи ...
спи ... "
Джордж пробормотал:
- Кейт, я не хотел сюда приходить. Ты меня заставила. Это ты виновата. Боже,
лучше бы я сюда не приходил, сидел бы дома. Я не хочу тебя убивать!
Медленно вращаясь, зеркала тихонько дзумотилы.
Джордж спал.

Во сне он помолодел, ему вновь было сорок один год, вдвоем с Кейт они носились
по зеленому холме, неподалеку стоял вертолет, которым они прилетели сюда на
пикник. Ветер развевался волос Кейт золотистыми прядями, и она смеялась.
Держась за руки, они целовались, вполне равнодушны к еде. Они, казалось,
забыв обо всем на свете, читали друг другу стихи.
Затем другие сцены. Быстрая смена красок, полет. Они с Кейти летят над Грецией,
над Италией и Швейцарией, стоит такая славная долгая осень 1997 года. они летят
и летят.
И вдруг какой-то кошмар. Кейти и Леонард Фелпс. Джордж вплоть крик во сне. как
это произошло? Откуда этот Фелпс взялся? Почему он упал им на голову? почему жизнь
не может быть простое и хорошо? Ли от того, что они такого разного возраста?
Джорджу под пятьдесят, а Кейти такая молодая, такая молоденькая! Почему это, почему ?!
Сцена была незабываемо яркая. Леонард Фелпс и Кейт в зеленом парке за городом.
Джордж появился на аллее как раз вовремя, чтобы увидеть, как они целуются.
Вспышка ярости. Потасовка. Попытка убить Леонарда Фелпса.
Новые и новые дни, новые кошмары.
Джордж Хилл, рыдая, проснулся.

- Мистер Хилл, для вас все приготовлено.
Гилл неуклюже поднялся. Посмотрел на себя в высоком и незыблемом теперь
зеркале - вид он имел ничуть не моложе своих лет. Это была страшная
ошибка. В таком возрасте брать молодую жену - все равно что удержать кусочек
сахара в воде. Он брезгливо приглянулся к своему телу. Обвисший живот. обвисший
подбородок. Много седины на голове и мало энергии в мышцах ...
Смагляволиций провел его в другую комнату.
Джордж Хилл отпрянул:
- Комната Кейти!
- Мы стараемся делать безупречно.
- Ее комната, все точно до мелочи!
Джордж Хилл подписал чек на десять тысяч долларов. Мужчина взял чек и вышел.
В комнате было тихо и уютно.
Джордж сел и пощупал пистолет в кармане. Куча деньжищ. Вот почему богачи и могут
себе позволить роскошь "очищающего убийства". Насилие без насилия.
Убийство без умерщвления. Джорджу легче. И вдруг пришло успокоение. он
уставился в дверь. В эту минуту он ждал долгих полгода, и теперь наконец она
наступила. Сейчас войдет сюда прекрасный робот, марионетка на проволочках, и тогда ...
- Привет, Джордж.
- Кейти!
Джордж вскочил.
- Кейти! - выдохнул он.
Она остановилась на пороге. На ней была с войной зеленое платье, на ногах - сотканные
золотом сандалии. Искрящееся волосы спадали на ее шею, глаза светились голубизной.
Целую минуту Джордж не мог извлечь из себя ни слова.
- Ты прекрасна, - наконец удивленно сказал он.
Голос его звучал медленно и как-то неестественно.
- А разве я могу быть иной?
- Дай-ка я посмотрю тебя.
Он неуверенно протянул перед собой руки, как это делает лунатик. сердце вяло
билось. Он тяжело двинулся к ней, словно преодолевая толщу воды вокруг. затем обошел
ее со всех сторон, едва притронулся.
- Ты что, насмотрелся на меня за все эти годы?
- Таки не насмотрелся, - ответил он, и глаза его наполнились слезами.
- Так о чем же ты собирался поговорить со мной?
- Дай мне время, ради бога, подожди немножко. - Он сел и приложил к груди
дрожащие руки.
Прищурился.
- Это невероятно. Как еще одно видение. Как они тебя такой сделали?
- Нам запрещено об этом говорить, чтобы не нарушать иллюзии.
- Это какие-то чары.
- Это наука.
Прикосновение ее был теплый. Ногти на пальцах у нее блестели, как перламутр. никаких
швов, никакого порока. Он смотрел на нее и вспоминал слова из "Песни песнями ", которую они читали вдвоем в те старые добрые часи.Ты прекрасна, моя дорогая. Ты прекрасная! Глаза твои - голуби по твоим покрывалом.
Твои губы - словно кармазинная лентой, и твоя беседа мыла. Твои груди, как два
оленяток-близнецов, среди лилий пасутся. Ни одного изъяна нет в тебе.
- Джордж!
- Что? - Глаза его были стекловидного.
Ему захотелось поцеловать ее в губы.
Мед и молоко у тебя под языком, и запах твоих одежд как запах из Ливана.
- Джордж!
Оглушительный гул в ушах. Вся комната идет кругом.
- Сейчас, сейчас, минуточку.
Он встряхнул головой, отгоняя то гул.
Которые так хороши твои ноги в сандалиях, в дщерь именитая! Круглота твоих бедер языков
ожерелье, дело рук искусного точеная.
- И как они это сделали? - вырвалось у него. - И так быстро!
По 9:00, пока он спал. Переплавленное золото, тонкие часовые пружины,
бриллианты, блестками, сухозлотиця, роскошные рубины, жидкое серебро, медные нити? А
которые это металлические насекомые випрялы ее волос? Растопили желтый огонь и затем
остудили? ..
- Слушай, если ты и дальше так себя вести, я пойду, - сказала она.
- Нет, не уходи!
- Тогда ближе к делу, - холодно сказала она. - Ты хотел поговорить со мной
о Леонарда.
- Дай мне минутку, пока я оговтаюсь.
- Нет, сейчас, - настаивала она.
Гнев в нем не знать куда-то испарился, развеялся от самого ее появления. он чувствовал
себя, как мальчишка с грязными мыслями.
- Чего ты хотел увидеться со мной? - строго спросила она.
- Ради бога!
- Ты должен сказать. Это из-за Леонарда, да? Ты же знаешь, что мы с ним кохаемось.
- Кейт, перестань! - Он заткнул пальцами уши. Она неумолимо вела
свое:
- Ты знаешь, что я теперь все время с ним. Мы вдвоем объездили все те места, где когда-то я бывала с тобой. Помнишь ту поляну на
Монте-Верде? Мы были там вдвоем на прошлой неделе. А месяц назад мы с ним летали в
Афины, взяли с собой ящик шампанского ...
Он облизал губы.
- Ты не виновата, нет, ты не виновата! - Он встал и взял ее ладони. - Ты такая
необычная, ты ... вовсе не она! Это все она виновата, а не ты. Ты - совсем
другая!
- А вот и нет, -видказала женщина. - Я - это и есть она. Я веду только так, как
она ведет. Ни одна долька во мне не чужда ей. У нас с ней те же наклонности
и мотивы.
- Но ты ничего этого не делала, что она!
- Делала. Я целовала его.
- Ты не могла этого делать, ты только родилась!
- Пусть так, но я родилась из ее прошлого и с твоей памяти.
- Послушай, -заблагав он, тормоша ее, чтобы привлечь к себе внимание. - Неужели
нельзя найти какой-то способ, ну скажем, чтобы я заплатил больше денег и
забрал тебя с собой? Мы бы поехали в Париж, в Стокгольм или куда только ты
захочешь!
Она засмеялась.
- Марионетки только нанимаются. Они никогда не продаются.
- Но у меня есть деньги!
- Такое уже не раз пробовали. Это бессмысленно. И невозможно. Даже то, что мы здесь
делаем, незаконно, ты сам знаешь. Власти и так нас чуть терпят.
- Я только одного хочу - быть с тобой, Кейти!
- Но это совершенно невозможно - именно потому, что я Кейти, вся, до последней точки, -
Кейти. И, кроме того, конкуренция. Марионеткам не допускается выходить за
пределы помещения: чрезмерная придирчивость может разоблачить секреты фирмы. да ладно тебе уже об этом. Я тебя предупреждала, что на эти темы не надо говорить. ты нарушаешь
иллюзию. И выйдешь отсюда, НЕ удовлетворив своей потребности. Ты деньги заплатил? Поэтому
и делай то, ради чего пришел.
- Я не хочу тебя убивать!
- Какая-то доля твоей воли хочет этого. Ты просто сдерживаешь ее, не позволяешь ей
перевесить.
Он вытащил из кармана пистолет.
- Старый дурак, и чего я сюда приходил! Ты так красива!
- Сегодня у меня свидание с Леонардом.
- Замолчи!
- А завтра утром мы вдвоем вылетаем в Париж.
- Ты слышала, что я сказал?
- Потом в Стокгольм. - Она обольстительно засмеялась и похлопала его по
подбородку. - Так, мой череватенький.
Что-то мрачное зашевелилось в нем, его лицо побледнело. Он видел, к чему
говорится. Скрытый гнев, отвращение и ненависть пульсировали в его мозгу, а
втовчене телепатическое плетение в ее чарующей голове воспринимало те смертодайни
импульсы. Эта марионетка с ее невидимыми пружинами! Но это же он сам порождал
все слова!
- карапузик! А когда-то ты был ничего.
- Перестань! - воскликнул он.
- Да ты же старое труху, а мне всего тридцать один. Ах, Джордж, слепыши ты -
пустил зря все эти годы и дал мне возможность снова влюбиться! А Леонард очень
милый, правда?
Вне он преподнес пистолет.
- Кейти!
- Голова его из чистого золота ... - прошептала она.
- Кейти, молчи! - закричал он.
- Кудри у него закучерени и черные как ворон, руки его - столбцы золотые,
украшенные бериллом ...
Как она угадала эти слова! Ведь это в его голове они сновали, как могла она
прикладывать их к нему ?!
- Не заставляй меня стрелять, Кейти!
- Щеки его словно пахучая грядка, - пробормотала она, с закрытыми глазами плавно двигаясь по комнате. - А лоно его - как изваяние из слоновой кости, покрытый сапфирами, ноги его -
колонны мраморные ...
- Кейти! - закричал он.
- уста его - сладость ...
Грянул выстрел.
- ... Такой милый ...
Еще выстрел.
Она упала.
- Кейти, Кейти, Кейти!
Еще четыре пули вонзил он в ее распростертое тело.
Она лежала, судорожно вздрагивая. Ее рот безжизненно раскрылся, но какой-то
безнадежно изуродован механизм еще заставлял ее вновь и вновь повторять:
- Дорогой, дорогой, дорогой, дорогой ...
Джордж Хилл потерял сознание.