Нарисованная красками

Нарисованная красками

- Слушай, я... я не могу.

Обручальные кольца злобно сверкали на искусственном свету ламп. Свадьба Дмитрия подходит к неожиданному завершению. Шум в его ушах едва заглушал возмущённые возгласы гостей. Его невеста - Карина - убрала свои руки с его ладоней и отошла на небольшое расстояние, словно перестав узнавать своего будущего мужа. Гул со стороны приглашённых все нарастал, мужчина продолжал молчать - не так все должно было закончится. Но в последнее время все было таким странным и неправильным, что заводило Дмитрия в тупик. Он не мог принять данное решение сейчас. Что-то ему мешало.

- Дима? Ты в порядке? - Карина обеспокоено вглядывалась ему в глаза. Походу, мужчина выглядел плохо.

- В полном, - его речь и впрямь звучала четко и адекватно, но глаза бегали, и он шумно дышал через нос. Ему было некомфортно здесь, хотелось побыстрее уйти. - Карина, прости... Я, правда, не могу.

Её белое платье казалось таким тяжёлым - зачем она надела его? Разве ей не трудно его носить? Дмитрия галстук душит, костюм хочется содрать. Его пьяные движения и непонятные речи начинали злить невесту.

- Что значит "не можешь"? Все было прекрасно! - она сорвала фату, потому что та ей мешала. В её глазах начинала бурлить ярость – Карина никогда не отличалась спокойствием. Но, будто бы стараясь не спугнуть жениха, она спокойно спросила: - Дима, скажи, что не так?

Мужчина устремил взгляд наверх. За светом фонарей, за невысокими кронами деревьев виднелся дом - огромный и мрачный. В нем было больше десятков окон, и практически во всех была кромешная темнота, кроме одного. Это окно было высоким, всегда открытым, из-за чего шторы высовывались в сторону улицы из-за ветра. Лишь в этом окошке виднелся свет - Дмитрий забыл его выключить. И сейчас ему надо было попасть в комнату, откуда данное окно выходит.

- Прости, Карина, - он извинялся, хотя понятия не имел за что. Девушка подошла к нему ближе и протянула руку, чтобы схватить его и встряхнуть, но тот ловко увернулся, что вызвало ещё один шквал возмущения. Невестка окликнула его по имени и что-то собиралась вновь сказать, но Дмитрий понимал, что эти диалоги его задерживают - он может объясниться позже. Если сумеет.

Мужчина спрыгнул со "сцены", где находилась свадебная арка, подружки невестки и остальные важные гости. Он пробежал между рядами скамеек, где его громко ругали приглашённые. Дима не понимал, ради чего бежит, но он точно знал, что ему хочется избавиться от дискомфорта, который он до самой свадьбы пытался игнорировать. Ему казалось, что здесь он не должен быть, поэтому прямо сейчас он бежал домой, в темноте ориентируясь только на окно, где ярко светил свет.

Все было как в тумане - Дмитрий скоротал бег мыслями. Сам не понял, как оказался у черного входа в дом - главные двери закрыты на замок, а ключей у него не было. Зато маленькие гнилые двери, спрятанные за деревьями, закрывались на обычную щеколду. Как только они открывались - сразу виднелась спиральная лестница наверх. Здесь было сыро, и откуда-то капала вода. Мужчина поторопился наверх.

Под конец подъема он уже выдохся, потому что подниматься пришлось на самый последний этаж. Здесь было пыльно, половина комнат пустые, а остальные забиты ненужным хламом. В одну такую шёл Дмитрий, она находилась в конце большого коридора, идти по которому прямо сейчас было невыносимо долго, но бежать уже не было сил - мужчина не мог даже выровнять дыхание, из-за чего перед глазами мутнело. Он практически вслепую двигался по дому, передвигаясь по стене. Наконец-то, Дима добрел до последней необходимой ему двери и толкнул ее.

Дмитрий попал в большой кабинет. Еще до их переезда он был обычным складом ненадобных вещей, которые никто никуда не мог пристроить. Старые уродливые вазы, сомнительные статуи, книги со стертыми страницами. Весь собранный здесь хлам был свален на пол, места для прохода почти не было. Но были и вещи, которые старые хозяева успели пристроить на нужное место.

Здесь собрались десятки старых картин. Они держались тесно друг к другу, чуть ли не соприкасаясь, словно все собравшиеся произведения создают какую-то историю, связанный изображениями рассказ. По размерам они были абсолютно разные, но их собрали как мозаику, идеально вместив каждый предмет искусства. Картины выглядели гармонично и практически сливались воедино. Казалось, что их повесили раньше, когда комната еще играла свою определенную роль, а не превратилась в очередной склад.

В кабинете веяла прохлада, хотя окна были закрыты. Кожу теперь слегка морозило, но тяжелое дыхание никуда не пропало. Воротник все еще душил, а стены будто начали двигаться, давили на мужчину. Здесь не было абсолютно никакой мебели, на которую можно сесть, поэтому он сполз по стене, сел на пол и прикрыл руками голову. Все казалось таким нереальным, разум дополнял смуту какими-то галлюцинациями, ненастоящими звуками. Дима закрыл глаза, не желая видеть то, что может воспроизвести его сознание.

- Дима? – обеспокоенный женский голос эхом пронесся по кабинету. Этот зов будто пробудил его от глубокого тяжелого сна. Дмитрий открыл глаза, ожидая очередную беспросветную темноту, но в глаза ударил комнатный свет, и он защурился.

Ему всегда нравились картины, собранные здесь. Но в композицию не входила толстая рама с тонкими детальными узорами, стоящая напротив остальных шедевров. Она была настолько огромна, что бывший хозяин так и не смог ее повесить - она упиралась в пол, слегка сдвигая ковер вбок. В раме «заперли» женщину лет тридцати с легкими возрастными морщинками. На пухлых щеках играл здоровый румянец, с круглых плеч слетели рукава платья, оголяя кожу. Черные волосы собраны в неаккуратный пучок. Модель раньше стояла на нежном весеннем фоне, но сейчас она сидела на каменном парапете, не доставая ногами до пола. Хоть она и нарисована на большом холсте, было видно, что воздушное белое платье слегка залезало в другую картину поменьше - полы одежды теперь лежали на изображенном грязном проспекте одного из русских городов. Уютная улыбка, которую мужчина увидел в день переезда, сменилась беспокойством, и женщина теперь смотрела на него с легкой напряженностью, словно готова рвануть к нему в любую минуту.