Нас давно не убивали

Нас давно не убивали

Нас давно не убивали
 

– И давно ты?

– Неделю, – парень ковырнул ногтем стену палаты.

– Дед, – хихикнула девушка и стукнула парня крохотным кулачком. – Я всего три дня.

– А сколько раз тебя успели убить, бабочка?

– Почему это бабочка? – возмутительно скривила она брови.

– Маленькая такая, – он улыбнулся. – Крохотная совсем.

–  Мне колибри больше нравится. Птичка все же. Да и живут бабочки мало.

– Тогда колибри, – согласился парень. – И все же, сколько раз?

– Пока четыре, – девушка оттопырила пальчики. – А тебя?

– Восемнадцать.

– Ты на этом собаку съел.

– Почти два десятка хот-догов, – усмехнулся парень, и показал ей руки в шрамах. – Сам подписался.

И тут же рассмеялся на весь отсек.

Здесь держали подопытных: насильников, воров, убийц. Опыты проводили только с согласия преступника. Вкалывали сыворотку и творили, что угодно. Ведь мертвые секретов не выдают.

 Если после двадцати циклов воскрешение-смерть-воскрешение подопытный выживал, его освобождали и реабилитировали. Шанс на исправление был у каждого.

То ли сыворотка воскрешения была поганая, то ли эксперименты – чересчур суровые, но выживали единицы.

На все вопросы вроде «а зачем опыты? Сыворотка воскрешения есть же» важные дяди по телевизору неустанно твердили, что «наука на месте не стоит».

– А ты чего сунулась? – резко посмурнев, спросил парень. – Молодая, красивая. Не нашла бы папика после отсидки?

– Пожизненное, – надув пухлые сексуальные губки пробурчала девчушка. – Лучше сдохнуть.

– Двадцать раз?

– Надеюсь.

Через час за парнем пришли.

– Скоро буду, –  сказал он и подмигнул.

К вечеру его принесли, еще пару часов он валялся мешком на кровати. Когда очнулся, сел, схватившись руками за голову. Девушка встрепенулась.

– Карандаш, – вдруг буркнул он.

– Держи, – она схватила с тумбочки крохотный огрызок.

Трясущимися руками что-то писал на бумажке, затем на стене ­– добавил еще одну палочку, потом развернулся к ней и рассмеялся, словно полоумный:

– Еще один раз, моя птичка.

– Еще один раз, милый, еще раз, – она кинулась ему на шею.

До утра их не трогали.

Обхватив его лапками, она ревела всю ночь напролет.

Он же провалился в глубокий сон, лишь тихо вздрагивая время от времени.

Не тронули их и на следующий день.

Спустя три дня, когда он, наконец, пришел в себя, она спросила:

– Нас давно не убивали. О нас забыли?

– Мы умерли, птичка. Мы давно мертвы.

***

Научный мир взорвался.

Разгадали, выдернули, запихнули!

Удалось-таки перенести душу из тела человека в тело робота.

Попался крепкий экземпляр. Выдержал.

Врачи разливали по бокалам шампанское, празднуя успех, когда робот открыл глаза и попытался подняться.

– Гляди, оно смотрит на нас, – указал пальцем врач. – Есть душа! Куда только душа девчонки делась?

«Есть душа» ­– подумал робот и прыгнул.

В одном прыжке растоптал мучителей, распылив души, и сквозь динамики прохрипел:

– У вас осталось девятнадцать попыток.

Крохотная колибри уселась роботу на палец.

Он осторожно поднес ее к лицу, рассмотрел, затем дунул на птичку и улыбнулся.

Улыбнулся совсем по-человечески.