Наследие и Наследники2: Поход

глава седьмая: "Битва: совет и начало"

     Через двое суток после разговора с многозначительными намёками, что произошёл между главным имперским министром Дезидерием и советниками вице-королей Гарданы, Кельрики и Уммланда - Полионом, Корсо и Тудджерри соответственно, разведчики, что выводили походную колонну имперской армии к холму где ранее укрепился ересиарх Руфус со своим воинством, специально на крупнейшей путевой развязке и поджидающий там имперцев - сообщили что враг находится лишь в трёхчасовом переходе от них.
   Было решено встать на привал ранее обычного и ночь провести на некотором расстоянии от “честных”, а утром, как только взойдёт Светило, объявить сборы и общий выход к холму, на котором и находились сейчас еретики.
   Были розданы двойные пищевые пайки солдатам и жрецы обходили вечерние костры, подбадривая солдат завтрашним сражением и рассказами с какой чумой, в лице честных, они будут сражаться в честь святого Светила.
    Через пару часов после восхода Солнца - армия империи начала неспешное движение в сторону укреплений “честных” и за пару часов до полудня оказалась своими передовыми отрядами у подножия холма где те укрепились.
   Дезидерий отправил своего секретаря Тарасия на проведение общего осмотра вместе с разведчиками и командирами штаба имперцев, и подготовки дальнейших предложений о том, что далее предпринять: атаковать еретиков сразу же, с марша - или провести демонстративный смотр отрядов имперцев и лишь после него, как следует напугав “честных” численностью и вооружением имперцев, начать штурм. Возможно стоило подождать пока бомбардиры установят орудия и после пары дней регулярных обстрелов ядрами укреплений еретиков, на холме, начать “окончательное решение” вопроса ереси Руфуса.
   “Престолодержателя” сейчас постоянно усиленно охраняли, причём не только его личные телохранители, минарды, но и выделенная главой императорской гвардии бывшая стража самого умершего монарха - кавалеристы из дворян “Железобокие” и стрелки арбалетчики верхом, отряд “Воронов”. 
  Последние покушения немало напугали Магинария Имерия и он чуть силой не настоял на усилении и своими людьми, постов охраны командующего имперского похода, министра Дезидерия, считая что гибель сотни минардов и примерно такое же их количество людей оказавшихся раненными из их числа, значительно уменьшили защиту Дезидерия, в случае нового покушения на главного имперского министра.
    Через пару часов, когда отряды имперской армии всё ещё проходили условную "горловину", между густым почти что непролазным лесом с десятком небольших тропок и началом  холма, и становились на небольшой равнине перед возвышенностью, с укрепившимися на ней еретиками Руфуса - прибыл наконец  довольный сверх всякой меры Тарасий и попросив у министра разрешения поговорить с ним с глазу на глаз, тут же принялся докладывать о том что самолично увидел и свои соображения по этому поводу: “Холм не высокий, но его вершина из камня, могут быть сложности если еретики смогли часть каменных глыб установить в импровизированные разборные башни, хотя... На мой взгляд - даже это для нас пустяк! Основа их нынешней обороны – это обычный лагерный круг из повозок и телег, есть несколько баррикад из брёвен и досок, но настолько топорно сделанные, что об оборонительной ценности и речи не идёт. С тыла вроде бы есть окопы, видимо они боятся обходного манёвра нашей кавалерии, но пожалуй это и всё что они соорудили за все те дни что здесь простояли! Удивительные идиоты и бездельники!”
--Так слабо подготовленны для сражения с нами? - искренне изумился услышанному от своего фаворита Дезидерий и недоверчиво уставился на своего доверенного секрктаря. - Потратили почти восемь дней на подготовку к обороне и выставили лишь круг повозок, жалкие баррикады из брёвен и несколько линий окопов, от кавалерийского рейда по своим тылам?
--Сам видел -  так и есть! - радостно закивал головой Тарасий. - Невероятно, но факт! Я же говорю: лодыри и идиоты! Нет полноценных укреплений, артиллерийских позиций, вообще – словно росто дикари в шалашах и повозках прибыли! Может Руфус действительно умом в заключении тронулся и мы зря его всерьёз опасались?
--Бомбарды, баллисты и прочее - есть?
--Ни одной не видел на позициях еретиков ! Видимо они решили не тащить орудия на холм, что мы им “оставили” в схронах или они потом захватили в городах, и для обороны ограничились лишь самими полевыми войсками и хлипкими укреплениями. Кстати - там, в лагере “честных” на вершине холма, много женщин и детей, не менее пары тысяч!
--А эти что забыли в военном лагере? - опять недоумевал министр поведению своего противника. - В чём идея их нахождения в подобном месте, да ещё и когда мы уже начали готовиться к осаде или штурму, как поступить решим позже, укреплений еретиков?
  Тарасий развёл руками и покачал головой, всем видом показывая что действия безумцев невозможно объяснить.
--Какова численность бойцов в лагере Руфуса? - продолжил опрос своего секретаря министр.
--Как мы ранее и предполагали - около двадцати тысяч! И это вместе с женщинами и детьми, а скорее всего - тысяч на пять меньше. Там скорее табор каких побродяжек, чем военный лагерь! Много бессмысленных хождений, почти нет людей в бригантинах, кольчугах, доспехах...
--Как нет?! - впал в подозрение Дезидерий. - Да кто же там тогда находится?!
--Сейчас мне видится всё так: основная масса бойцов, закалённые в схватках с империей “рубаки” с горы Лабоир и люди барона Гундобада, которые несколько отлично действуют от остальных “честных”-поняли что битва однозначно закончится поражением армии Руфуса и бойней их всех, и предпочли или сбежать, с деньгами, что уже заполучили или же укрепиться в городах что они ранее захватили и ждать нас там, в надежде договориться если что. Здесь, я самолично это видел, на весь лагерь - не более десятка людей хоть чем напоминающими солдат, остальные сплошь рванина и пьянь, что лишь ходят и горланя что несураздое, постоянно ногами землю приминают, всё!
--А Руфус - он сейчас в лагере или где?
--В лагере! За ним пошли самые наивные простаки. Его я самолично видел раздающим благословения и обходящим укрепления, если их так можно назвать, пару раз к ряду.
--Итак... - начал подводить итоги Дезидерий. - Что мы имеем: армия еретиков в несколько раз менее нашей - это раз. Артиллерии нет, по каким причинам уже не суть важно. Большая часть опытных бойцов еретиков, наличие которых можно определить по одетым кольчугам и латам, бригантинам и шлемам - отсутстуют, как я понял... Кавалерия?
--Сотни три лёгких, с дротиками или луками. Латных нет ни одного!
--Хм...Значит рыцари и ветераны “честных”не захотели идти на холм, укрепляться, поняли что это ловушка и их отсюда просто первым же ударом скинут прочь, а потом, при преследовании кавалерией - всех и уничтожат. - сам себе объяснял рассказ Тарасия, министр. - И что, мой друг, вы мне предложите?
    Тарасий церемонно вежливо поклонился и поблагодарил за столь лестное обращение к себе, после чего стал настаивать на плане, что они с Дезидерием уже ранее обсуждали: смысла долго устанавливать тяжёлые имперские орудия, нет никакого - лагерь еретиков почти не укреплён и тяжёлая пехота имперцев, руками или с помощью лошадей, легко растащит повозки что стоят кругом. Молотобойцы и секироносцы перебьют тонкие цепи своим оружием и далее, оттащив телеги еретиков ворвутся в лагерь.  Тарасий предлагал выставить пехоту и кавалерию на смотр, толкнуть речь перед ними, дабы все видели что именно главный имперский министр Дезидерий возглавляет данный поход и конкретно - эту битву.
     Если еретики выйдут из укрплений своего лагеря на равнину - вначале погнать на них тяжёлую кавалерию и если они от неё спрячутся за повозками, кавалерии приказать возвращаться, а пехота как раз дойдёт в безопасности до укреплений “честных” и сможет предпринять их правильный штурм. Часть повозок и баррикад можно приказать стрелкам поджечь горящими стрелами, для паники среди простецов что послушались ересиарха Руфуса и создания “огненной стены”, через которую не может быть проведена атака на имперские войска. Лёгкую кавалерию пустить объезжать холм и тропинки и дороги возле него, дабы вести разведку и в дальнейшем, при разгроме еретиков - преследование последних когда те начнут убегать в Клин.
   Убеждённость Тарасия в своём плане и подтверждение им предыдущих донесений наблюдателей, которые также ранее утверждали перед министром, что в лагере, на холме, у Руфуса крайне мало людей в кольчугах и доспехах, а бомбарды они и вовсе нигде не видели - заставили Дезидерия поверить в скорый успех задуманного ими предприятия.
   Он, Дукс империи, “престолодержатель” -  выиграет грандиозную битву над еретиками и пленит или уничтожит в бою, грозного ересиарха Руфуса, а то что тот находится в плохо укреплённом лагере вместе с простоватой крестьянской голытьбой, да женщинами с детьми, кто об этом когда расскажет? 
  Трубадуры и придворные поэты будут “шелестеть” оды герою Дезидерию, рыцари - рассказывать как они били несметные полчища вооружённых до зубов фанатиков еретиков, под его командованием, в величайшей из битв, а нанятые агентурой министра проповедники - на всех площадях крупных городов распишут в красках так это сражение, что через пару лет лишь Дезидерия и станут вспоминать, как героя  спасшего империю от возрождённой ереси “Святого и честного”Светила.
   Голытьбу без доспехов сомнут ветераны имперских походов и гвардия императора - в кольчугах или латах и с профессиональным оружием в руках, против крестьянских кос или цепов. Кавалерия добьёт убегающих в панике крестьян и горожан, которые лишь велению своего сердца присоединились к пастве Руфуса. А города, где скорее всего и засели самые опасные из головорезов “честных”: бородачи “рубаки” с горы Лабоир, бойцы барона Гундобада, рыцари и бароны присоединившиеся к еретикам - пускай уже штурмуют без Дезидерия!
   Пускай командиры имперцев или наследники ломают зубы о данных диких зверей в людском обличье - министру лишь станет легче!
   Как армия действовала когда он самолично ею командовал? - первой же атакой опрокинула огромный укреплённый лагерь на холме, вместе с ересиархом во главе повстанцев и заставила тех сдаться или бежать, в страхе перед имперской мощью! А что произошло далее, когда министр победитель вынужден был, из за склок высокой знати, отлучиться на имперский съезд знати по требованию грандов? - тут же начались провалы и задержки: города по нескольку недель не открывали ворота и выдерживали десятки штурмов, от бывших прославленных полководцев покойного императора. Банды “бородачей” резали ночами военные лагеря имперцев или нарушали их снабжение... Без министра Дезидерия - всё идёт не так как надо, всё в прах превращается, без него!
   Тряхнув свинцовой шевелюрой, главный имперский министр разогнал сладостные грёзы, что уже начали стучаться со всех сторон в его голову и отдал распоряжения Тарасию: накормить войска немедля. Дать время на отдых и подготовку к скорой атаке ровно через три часа. Собрать немедля командиров крупнейших отрядов и наследников в его палатке, не забыть пригласить и Избирателей, и часть высокой знати, что бы обе стороны скорого имперского съезда знати не думали что он злоумышляет против одной из них, с их противниками.
   Тарасий, низко поклонившись молнией выскочил из шатра своего господина и последний начал готовить примерный план речи, с которой обратится к войскам перед началом битвы. 
  Это должно было быть что то запоминающееся, что в дальнейшем можно будет многократно цитировать и приводить в качестве примера среди литературных произведений или выступлений перед знатью.
  Дезидерию буквально уже не терпелось как можно скорее начать кровавую рубку еретиков, после которой, он, официально сможет стать известным героем для всей империи и с позиций своего нынешнего высокого государственного поста, в лучах славы, как победитель ересиарха Руфуса и позорящих сведений о своих противниках из числа наследников императора - начать крупную интригу на съезде имперской знати, что бы столкнуть лбами Избирателей и наследников, и взаимно ослабив оба лагеря, заполучить ещё большие полномочия, на практически бессрочное время, в свои руки.
   Пока главный имперский министр мучаясь придумывал “историческую, героическую, в меру лирическую речь”, с которой он вскоре войдёт в историю - имперская армия потихоньку заполняла почти всю равнину перед холмом, с укрепившимися еретиками на нём и получив распоряжения от гонцов министра: что бы вместо палаток и прочего, вначале все кашеварили и обедали, лишь выставив посты охранения, а потом, после короткого отдыха после обеда -  отряды готовились к скорому сражению, одевая защитные доспехи и готовя оружие к встрече с человеческой плотью, сейчас спрятавшейся от него за повозками на вершине холма стоящего перед армией империи.
   Имперцы вскоре уже почти все знали что еретиков, на холме, в несколько, почти что в десять раз, именно так говорили товарищам “знатоки слухов” - меньше их самих. Что у еретиков нет бомбард или чего похожего, как и тяжёлой латной кавалерии. Зато много зато женщин и детей находится вместе с ересиархом Руфусом, на вершине холма.
--Всё! Конец пришёл полоумному Руфусу и его баранам! - орал какой то боец, соседнего с Атаульфовым, отрядом пикинёров. - Захватим их лагерь и я себе какую бабёнку фигуристую, там первым делом отберу! Уж натешусь вволю, за всё то ограничение и воздержание, что последние недели претерпел!
  Атаульф хоть сам и не одобрял подобного поведения, но деловито, как настоящий матёрый воин, хмыкнул на данное высказывание.
   Юноша считал что у такого "страшилы", которым был разговорчивый боец, по иному как с пленницами, ничего с женщинами и не получится, а посему, хоть и не одобрял насилия над пленниками, но всё же считал что это неприятные мелочи войны и когда имперцы победят и территорию Клина зачистят от еретиков, стража и имперские войска прекратят все насилия одним махом и жизнь вернётся в прежнее русло.
   Сон в прошлую ночь, перед сегодняшней битвой, был какой то странный у Атаульфа: много дыма и пыли - так что ничего почти и не видно. Потом несусветная толчея и крики, вопли, наконец его куда то толкают и он вместе со всеми бежит, а сзади, вроде бы он сам и не он, одновременно, чей то голос постоянно твердит ему прямо в ухо: “Трёх - как не бывало! Раз и нету!”
   Сам Атаульф считал что это у него от непривычки, всё же его первое сражение, те схватки что были при недавнем отражении  кельриков, под стенами столицы - не в счёт. 
  Простив себя за определённый страх и мандраж, юноша отправился смотреть как его люди начинают готовить пищу и сговариваются о том, что в лагере еретиков захватывать в первую очередь, а что можно сразу пропускать и бежать далее.
   Чуть за полдень, в шатре главного имперского министра, что теперь охраняло около сотни спешенных минардов и столько же бойцов императорской гвардии, стоявших как внутри шатра так и по периметру его, началось наконец, ожидаемое многими командирами похода с огромным нетерпением, собрание старших имперских представителей командования в этом выступлении.
   Прежде министр крайне редко прибегал к подобным советам, всем видом показывая что способен вполне и без указаний со стороны командоров и офицеров обеспечить имперскую армию всем необходимым в походе.
    Сейчас в шатре главного имперского министра рисутствовали: сам “престолодержатель” Дезидерий, командир императорской гвардии Магинарий Имерий, все четверо наследников кандидатов на престол - Амвросий, Борелл, Лиутпранд, Джанелло и их первые провинциальные министры. Семь Избирателей, бывших при походной армии и ещё пять человек из числа высокой знати империи, грандов, которых решил пригласить на совет сам министр Дезидерий, что бы выказать им своё доверие и немного напугать наследников возможными происками “знатцев” - в преддверии практически более неотлагаемого ничем, скорого съезда имперской знати.
   Командиры крупнейших отрядов имперской армии, хотя именно они должны были бы быть главными на подобном сборе перед битвой - сгрудились где то во вторых рядах, на скамьях и лишь слушали “мудрые” и отвлечённые советы политического руководства похода, которое явно больше думало не о разгроме ересиарха Руфуса и его “честных”, что почти всем им казалось делом решённым, а о своих скорых разборках на ближайшем имперском съезде знати и возможных политических реформах, в самой иерархии имперской властной пирамиды.
   Наследники захотели первыми выступить на еретиков со своими провинциальными отрядами и стали требовать предоставления им места в первых колонах, что должны были вскоре начать штурм укреплений на холме. 
  Пришлось министру Дезидерию успокоить речами четвёрку кандидатов на трон и напомнив о единой цели для всех... поставить отряды вице королей во вторую линию имперской армии, что бы не позволить наследникам первыми захватить лагерь воинства Руфуса и отличиться каким образом, если тот скоро падёт и не дать им простаивать на безопасном расстоянии или даже скрыться, если что пойдёт не так.
  По совету Тарасия, провинциальные отряды наследников стояли за спинами первой линии “ штурмового отряда прорыва” что начинала всю битву и впереди резервов имперской армии.
    При таком расположении, как объяснял секретарь своему господину, никто из наследников не сможет прославиться тем что он или его люди первыми ворвались в лагерь еретиков или опрокинули их, и не смогут, если им что взбредёт в их высокородные пустые головы – просто покинуть поле сражения, обвинив остальных в неуважении к его положению и прочей ерунде.
   Они обязательно примут участие в битве, но лишь когда сам министр Дезидерий им это разрешит и если и получат свою долю славы, за победу, то явно многократно уступающую тому валу признания и успеха, что свалится на голову самого Престолодержателя: за разгром “честных”, захват Руфуса и дальнейший суд над ересиархом, возвращении империи её земель и городов,  что сейчас находятся под властью еретиков и усмирение тех из них, кто собирались “захватывать и делить” имущество лучших людей государства.
   С такими доводами можно было и на имперском съезде знати смело аппелировать через головы Избирателей и к ним примкнувшим прочим высшим “знатцам” из грандов.
  Тарасий считал что победа над еретиками и устранение угрозы для знати и негоцинтов со стороны “честных” что желали делить имущество поровну, позволят Дезидерию создать собственное ядро поддержки, из числа не примкнувших к Избирателям высокой знати и тех аристократов, которые были на ступеньку ниже её в иерархии титулатур империи, и именно  Престолодержатель станет “третьей силой” в скором конфликте между нследниками и условной “коллегиальной группой”, что собиралась лишить будущего императора его нынешней законной власти и ограничить сугубо представительскими обязанностями.
   По мнению секретаря, Дезидерий мог бы перед съездом провести переговоры и заручиться поддержкой части знати, а уж на самих имперских сборах аристократии - вначале напрямую стравить Избирателей и наследников, сразу же поставив вопрос о полномочиях на обсуждение, а в дальнейшем, постоянно проводя переговоры и консультации между ними, провести “иное решение”, что ослабит как четверых вице королей, так и высшую знать, в пользу главного имперского министра, который будет при них арбитром и решальщиком спорных ситуаций.
  Сейчас, на военном совете перед скорой битвой, важно было устранить любую возможность отличиться кого-либо кроме самого министра Дезидерия, как верховного полководца похода и посему, как ранее и сговорились с Тарасием, министр объявил наследникам где именно будут располагаться их отряды: во второй линии, между штумовыми частями первой волны и резервами поддержки наступения.
   Амвросий и Борелл было начали громко возмущаться, в отличие от безразлично сидевшего Джанелло, которому похоже вся эта “игра в солдатики” быстро опостылела или угрюмо усмехавшегося Лиутпранда, который качал головой с таким видом, словно бы давно понял что именно так министр Дезидерий и поступит. 
  Однако вскоре пара из Кельрики и Гарданы успокоилась и согласилась признавать руководство  именно главного имперского министра, не только в походе - но и самой битве, в частности.
  Этому помог окрик фанатичного старика Избирателя Хорхе, главы храма Карающего Жара: “Хватит делить власть! Разорвите псов Руфуса на части и все дела! Не ведите себя как голодные кобели в драке за кость!”
   Далее выступал уже сам министр Дезидерий. Наследники, что могли ему перечить, молча уставились перед собой, а остальные присутствующие, особенно командиры тех самых отрядов что и должны были вскоре громить засевших на холме еретиков “честных”, чуть не открыв рот внимали плану Дезидерия... Такой ахинеи они давно уже не слыхивали!
   Тарасий, как и сам министр Дезидерий, никогда не имел никакого отношения к военному делу и искренне считал что там всё довольно просто: главное хоть чуток разобраться где какой фланг и как управлять солдатиками в поле, словно фигурками из слоновой кости, в многочисленных играх что развлекали знать и самого покойного императора, долгими зимними вечерами во дворцах. Солдатики покорно исполняют любой, самый самоубийственный приказ и для них является честью погибнуть за идею своего командира.
   Посему нынешний фаворит Дезидерия и предложил министру простейший план скорого разгрома еретиков: атака тяжёлой штурмовой пехотой в латах, вверх на холм, разбор хлипких повозок и баррикад и вторжение в лагерь, внутри которого будут сидеть в основном оборванцы с кузнечными молотами или секирами лесорубов.
   Кавалерия обходит по флангам Холм и если тяжёлая, найдя себе подходящую тропу, старается подняться на вершину для поддержки действий пехоты при штурме лагеря, то лёгкая - просто скачет вокруг немалого  возвышения где засели еретики и ведёт обстрел подкреплений еретиков, если таковые объявятся или помогают при преследовании бегущих толп “честных”, когда их лагерь на холме падёт и они постараются спасти свои никчемные жизни в бегстве.
   Вначале тяжёлая штурмовая пехота и кавалерия осуществляют захват в кольцо укреплений Руфусового воинства, потом, если понадобится - в качестве усиления направят отряды вице королей и их провинциалов, но так как скорее всего справятся без них, лучше держать наследников между штурмовиками первой линии и резервами, не давая проявить инициативу и где либо отличиться.
   Множество имперских копейщиков и пикинёров, особенно из плохо обученных спешно набранных недавно "добровольческих отрядов" - Тарасий предлагал выставить полукругом у подножия холма, в тонкую линию, прямо перед возвышением со стороны имперского лагеря - именно с той стороны с которой начнут наступать основные имперские штурмовые отряды, вооружённые двуручными молотами и такими же топорами.
   В случае первых неудач, штурмовики скроются за “стеной копий” и передохнув и получив подкрепление, смогут вернуться и продолжить атаку вторым темпом или как придётся. Заодно, линия солдат с копьями и пиками, помешает и наследникам попытаться лишь с собственной провинциальной кавалерией решиться взобраться на вершину холма и принять активное участие в готовящейся бойне еретиков, в обход приказа министра Дезидерия.
--Раздавить массой и повергнуть в прах!!! - надрывался в патетических призывах Дезидерий, под недоумённые взгляды и откровенные грустные смешки командиров имперской армии, сидящих за спинами высокой знати, наследников и Избирателей. - Мы правы и с нами Светило! Разгромим оборванцев Руфуса одним жёстким ударом и разорвав круг повозок в его лагере, сокрушим голодранцев всей мощью империи! Докажем чего стоят солдаты, всю жизнь проведшие в битвах, против швали набранной из преступников и нищеты, возомнившей себя воинами!
   Когда один из имперских командиров всё же решился спорить и назвав приказы крайне общими, напомнил, что “рубаки” у горы Лабоир много лет ведут успешное отражение всех атак империи - его тут же перебил Тарасий и чуть ли не приказал прекратить панические разговоры и оставаться мужчиной, а не тряпкой. 
  Командир немедля встал со скамьи что бы наказать действием хама, но Избиратель Хорхе и сам министр Дезидерий потребовали прекратить ссору и исполнять приказы.
   Командиры имперской армии, сжав кулаки до боли, вынуждены были смириться с тем, что войска на эту битву расставляли люди  совершенно не понимающие что такое война и подготовка к ней.
    Тут вмешался коммтур ордена “Чёрного единорога” и поддержал недавно выступавшего коллегу, старшего офицера имперской армии: “Это правда! Мы несколько наивно пытаемся действовать, в то же время я отлично помню хитрые уловки “рубак” с горы Лабоир. Да и вообще, сам Руфус ранее был не последним командиром в имперских походах! Надо полностью блокировать лагерь”честных”, вести регулярное наблюдение за ними и установиь максимальное число бомбард, катапульт, баллист и прочего, чего мы везём с собой, с запасом. Нет нужды устраивать данное поспешество, дабы не прыгать в доспехах в мутный омут, да ещё и с головой...”
   Министр, раздосадованный конфликтом с командирами имперской армии и тем, что его план ими откровенно признан негодным по всем статьям, поскорее завершил такой странный совет и сообщил расходившимся людям: “Я собираюсь выступить с речью перед войском, прямо перед началом нашей битвы, что войдёт в славную летопись побед империи! Выстройте своих бойцов словно на параде, перестановка в боевые порядки произойдёт уже прямо перед наступлением штумовиков - вначале моё обращение к солдатам, потом бой и славная победа!”
    Старые командиры имперцы забурчали себе под нос ругательства и один из них, бывший императорский гвардеец Лиддом, ставший лет десять назад, на поле сражения где особо отличился сразу комтуром полевой гвардии походной армии, со злостью спросил: “Может хоть лёгкие бомбарды установим и немного укрепления еретиков ядрами, в щепы превратим? Ну что за план такой: переться в латах вверх на холм и руками, с помощью топоров и молотов, разбивать цепи, которыми скованны повозки? Жахнем по ним орудиями и пока еретики будут в панике, а их лагерь в дыму и огне - нанесём свой удар!”
--Нет! - отрезал Дезидерий. - Внезапность не позволяет нам...
--Да какая внезапность?! - вызверился, остановившись в шатре, Лиддом. - Они что - не видят как мы несколько часов втягиваемся на территорию равнины, что расположилась у холма с их укреплением? Не могут нас посчитать, хотя бы примерно и подготовиться к отражению удара?!
   Министр однако помнил о том что говорил ему Тарасий, о возможном побеге еретиков, при виде устанавливаемых многочисленных имперских бомбард, всего воинства голытьбы бывшей сейчас с Руфусом, в города в Клину и трудность их штурма из тамошних укреплений, и решив не объяснять остальным свои доводы, просто затряс свинцовыми локонами: “Нет! Здесь и сейчас, согласно разработанному мной тщательному плану! Одним быстрым ударом захлопнуть ловушку и не позволить им вырваться из неё. Просто исполняйте ваш долг!”
  Лиддом плюнул себе под ноги и уже громко костеря на чём свет “дураков при власти, что лезут не в свои дела...” - вышел прочь из шатра главного имперского министра.
--Не волнуйтесь! - пробормотал Тарасий своему расстроенному господину. - Наши верные люди, по моему приказу, сейчас начнут оббегать имперский лагерь и говорить что мы голытьбу крушить одними палками и пинками станем, и что в лагере "честных" полно пойла, жратвы  и денег, вместе с бабами... Думаю через час рыцари и бароны, ветераны и добровольцы - будут ждать лишь вашего сигнала что бы вприпрыжку начать атаку и скорее разгромив еретиков, заполучить себе: славу для рыцарей, деньги для ветеранов и каких никаких бабёнок, для бойцов из добровольческих отрядов.”
   Вскоре после этого разговора министра со своим доверенным секретарём, по лагерю имперской армии уже носились странно радующиеся люди и сообщали, по секрету, всем подряд, новости о том: что в лагере “честных” сплошь голяки и ремесленники из городов, солдат почти что и нет - зато полно жратвы и вина, красивых женщин и вся казна “честных”,  также находится в лагере на холме!
  Имперцы начинали хохотать и потирать руки, обмениваться шуточками и теребить младших командиров просьбами, что бы те устроили так, что их отряд атаковал лагерь врагов одним из первых - что бы получить добычи побольше и скорее найти что ценное когда первыми станут обыскивать палатки и повозки еретиков!
  Рыцари вовсю бахвалились, между собой, что будут одними сапогами прогонять прочь нищебродов “честных” и палками воевать против селюковского оружия, в руках последних. 
  Ветераны сговаривались как защищать палатки или повозки, в которых будут найдены сундуки с монетами в лагере ересиарха Руфуса и сколачивали коаллиции из разных отрядов под эти затеи. 
  "Добровольцы" решали как делить баб и вино, и были не прочь заняться “обменом женщин”, что бы перепробовать как можно больше пленниц, пока есть такая возможность.
   Как ни странно, но наследники и их свиты также радовались происходящему: все вице короли верили что первый штурм имперцев обязательно будет отбит, уж больно глуп министр Дезидерий и им предложенный, на военном совете, план и именно их, опытных в военном деле людей и призовут спасать ситуацию, и они не подведут... За что высокая знать, на скором съезде аристократов империи, заплатит. Сильно заплатит. Головами.
   Вокруг Атаульфа, что также попал в некую весёлую кутерьму и неразбериху, после появления непонятных “народных глашатаев” которые и распространяли слухи о сказочной добыче по лагерю, уже вовсю бегали взад и вперёд его люди, отпрашивались быстро спросить что важное к землякам, в соседние отряды и скоро вернувшись начинали рассказывать уже совершеннейшие нелепицы: солдаты, ветераны имперских походов и знаменитейшие бородачи “рубаки” - оказывается все бросили ересиарха Руфуса, так как не видят силы способной противостоять нынешнему наступлению имперской армии. В лагере еретиков сейчас одна лишь чернь и осталась, что и оружия то в руках держать не умеет и женщины с детьми - до половины людей в лагере. На вершине холма, именно женщин не менее половины от тех кто там укрепился - баб всем хватит! Руфус скопил при себе немереное количество повозок, с провизией и вещами, сохранил казну своей армии при себе, пристыдив жадных воинов что его покинули, их предательством и сейчас представляет из себя преотличнейшую лёгкую добычу!
   Атаульф слышал от своих людей лишь одно требование, точнее просьбу к Светилу и полководцу Дезидерию: лишь бы их отряд пикинёров стоял как можно ближе к лагерю еретиков и участвовал в первом штурме и соответственно, начальном разграблении лагеря “честных”!
  Все были уверенны что “честные” разбегутся при первом же сильном ударе и уже сговаривались как защищать, от остальных отрядов имперцев, захваченные ими призы в лагере еретиков: женщин, тряпки и харчи, а также самое желанное - сундуки и мешки с монетами, что хитрый Руфус оставил при себе и не отдал бросившим его в беде “рубакам”...
   Атаульфа вызвали на сбор младших командиров отряда и вскоре, в палатке их главы полутысячи пикинёров, довели до него новые приказы на сегодня: проверка своих людей - что бы были вооруженны и надели кожаные жилеты для защиты. Второе - построение для общего прослушивания обращения командующего имперской армией в походе, Дукса империи, Престолодержателя и нынешнего “бессрочного главного имперского министра”, Дезидерия - который обратится с речью к войскам, в преддверии сего значимого сражения. Третье: отряды пикинёров будут прикрывать у основания холма штурмующих лагерь еретиков тяжёлых пехотинцев и кавалерию, но стоя стеной с оружием на изготовку у самого подножия холма - приказа подниматься наверх и принимать участие непосредственно в атаке на лагерь, для копьеносцев и пикинёров, пока что нет.
  Юноша мысленно улыбался, когда возвращался к своему немногочисленному воинству, ибо он немного трусил, представляя как его люди начнут насиловать пленниц или грабить сундуки с монетами, Атаульф всё же был воспитан в несколько ином, чем его подчинённые, слое общества и явно не желал начинать свои славные ратные подвиги - с участия в грубейшем насилии и мародёрстве. 
    Сейчас же, когда им отдали приказ просто прикрывать более опытных бойцов ветеранов, молотобойцев и секироносцев, которые и должны будут захватить лагерь со спрятавшимися там еретиками армии “честных” - Атаульф был спокоен. Он и его люди обязательно отличатся, но без излишней жестокости или риска для собственной жизни. 
  Добыча будет не большой, зато и угрызения совести - его мучать не станут. А основное, на что он сильно рассчитывал в этом походе - будет сразу после битвы: получение своего собственного участка земли, обещанного добровольцам. Обустройство собственного домашнего очага. Возвращение в столицу “матёрым человечищем”, что бы семья гордилась своим отпрыском.
    Приказ от командования действительно шокировал пикинёров Атаульфа: вначале они кричали что сами станут атаковать лагерь, без остальных имперцев. Потом, немного выговорившись и остыв, начали, чуть ли не со слезами на глазах, жаловаться командиру какие наверху все скоты и что теперь, когда лёгкая огромная добыча так близка - их отсылают прикрывать задницы тем, кто получит себе всё.
--Будь там опасность - нас бы первыми поставили, а так... стойте внизу и облизывайтесь! - с горечью констатировал завшивленный боец из десятка Атаульфа и сплюнув смачно на землю, пошёл переодеваться в полотняную защитную курточку с кожаными полосами для усиления, перед будущим парадо и выступлением Дезидерием и выдвижения на позиции, для прикрытия отряда штурмовиков.
  Тем временем гонцы министра Дезидерия повторяли письменно приказы полученные старшими командирами отрядов ранее, в шатре от самого главного имперского министра: армия делится на несколько частей - штурмовая колонна, что будет состоять из хорошо экипированных ветеранов молотобойцев и секироносцев, с приданными к ней несколькими отрядами меченосцев в доспехах, из императорской гвардии. Кавалерийская колонна,  что станет силами лёгкой кавалерии совершать полный охват холма, с укрепившимся на вершине отрядом ересиарха Руфуса, пока тяжеловооружённые конные рыцари и сержанты и оруженосцы, поднявшись на холм боковыми дорогами, попытаются согнать пехоту еретиков -  что скорее всего станет в строю прямо перед укреплениями из лагеря повозок, баррикад и траншей, что еретики ранее копали: кавалеристы атакуют таковых еретиков неожиданным фланговым ударом своих ромбов и клиньев, пока копейщики “честных” ждут лобовой атаки от штурмовой колонны пехоты имперцев.
    Стрелки из арбалетов и луков пойдут вслед колонне штурмовиков пехотинцев, по основной дороге и подъёму на холм, и станут постоянными залпами болтов и стрел прикрывать наступление тяжёлой пехоты и её попытки разбить ворота или повозки, что их станут заменять в лагере “честных” и дальнейшее попадание внутрь укреплений. 
   Многочисленные пикинёры и копьеносцы, выстроившись полукругом у подножия холма - блокируют попытки еретиков прорваться в имперский лагерь, если таковые будут, а лёгкая кавалерия, что согласно плану должна к тому времени успеть полностью перекрыть все тропы и дороги с холма с укрепившимися еретиками на нём - начать преследование, если проклятые еретики попытаются в бегстве спасти свои жизни, поняв всю тщетность обороны на вершине.
   Отряды наследников будут стоять сзади пикинёров, во второй линии и не примут активного участия, по задумке Дезидерия, в сражении - если только не случится чего экстраординарного и без их помощи будет не обойтись.
   Третья линия - резерв, должна будет сформирована из баронских и графских дружин из числа пехоты, странных наёмников, которые уже в процессе похода присоединились к нему и подозрительных отрядов городской милиции, более походивших на обыкновенных бандитов и разбойников, от которых таким способом избавились магистраты их городов.
    Тарасий, который и разрабатывал данный план, смог убедить своего господина что именно с помощью подобной расстановки победу, впрочем предсказуемую и лёгкую, над “чернью и швалью из числа простолюдинов Руфуса” - одержат именно имперские войска и гвардия, пока добровольные отряды, а также отряды провинциальных вице королей, наёмники и городская милиция - станут лишь наблюдателями. 
  Имперцы и сам Дезидерий получат славу и почёт, а также немалую добычу. Остальные решат компенсировать потери в последующих сражениях: зачистке Клина от остатков армии “честных”, захвате городов что оставались под контролем еретиков и замков знати...
    Всё это были операции рискованные и кровавые, и Тарасий был уверен что огромные потери у армии империи в них будут неизбежны, а потому советовал самому “престолодержателю”,  после лёгкой победы над Руфусом на Холме - тут же заняться вопросом организации проведения имперского съезда знати, доверив дальнейший поход либо комтуру Тибальду, командиру ордена “Чёрного единорога” и одному из Избирателей, либо же имперским полководцам, которые почти наверное смогут прославиться лишь большими потерями в людях и долгими осадами, в последующей кампании против “честных”.
--У нас приоритет во всём! - увещевал Тарасий, сомневающегося в его идеях главного имперского министра. - Подумайте сами: противник - сплошь селюки и простота из городов, что оружия настоящих солдат в руках не держали! Сам лагерь - деревянные повозки и брёвна, совершенно без орудий, в то же время брать осадой захваченные ранее города, с каменными стенами и бомбардами на них, равно как и укреплённые замки знати - будет гораздо муторнее и без гарантии на лёгкую победу! Мы же быстро обратим в бегство всю эту нищую сволочь и начав её преследование на спинах бегущих и вторгнемся в Клин! Ура! Победа! Далее Вы занимаетесь съездом аристократии, а вот военные или высокая знать, гранды империи - пускай попробуют выбить самых умных, из еретиков, из городов и замков. У комтура Тибальда есть опыт бодания с “рубаками” при Лабоире...
   Также секретарь напомнил министру Дезидерию о параде в честь победы в столице империи и праздничных раздачах, с кучей представлений и сотнях ораторов на площадях городов, которые станут прославлять данный поход и битву непосредственно с ересиархом Руфусом, и всячески упоминать главного имперского министра - сравнивая его с покойным императором... 
   Для простоты и мелкой знати именно Дезидерий станет символом возрождения империи и преодоления её нынешнего странного статуса, когда отпадают королевства провинции, и ереси плодятся  как грибы после дождя.
--Да... Парад после триумфа! - не без удовольствия тихо проговорил Дезидерий. - Хм... Заманчиво! К тому же есть вариант сговориться с Хорхе и Виллиамом получше: Виллиам хочет массовых раздач пищи и мелкой монеты, при храмах и службах империи, а Хорхе, как всегда, впрочем, бредит казнями тысяч бойцов ересиарха Руфуса на все вкусы: зажарка в медных быках, спечь их на кострах, варить в чанах с водой, ломать кости на колесе, рубить по частям и прочее и прочее...
   Пока обсуждали парад в столице, при возвращении, коснулись и скорой речи министра перед войсками. Следовало сделать её короткой и запоминающейся и главное, достойно выступить перед рыцарями и знатью империи, которым вскоре на имперском съезде придётся немало поволноваться из за интриги “высоких знатцев” против нынешнего государственного порядка и властной иерархии.
--Как мне появиться перед знатью? - внезапно забеспокоился Дезидерия. - Что скажешь?
--А что там сложного... - было поинтересовался озадаченный этим вопросом Тарасий и тут же осёкся.Его господин не ездил на лошадях, предпочитая кареты или паланкины в столице, и даже во время похода, когда он иногда заезжал в города на лошади, это была очень послушная кобыла, которую нередко вели под узцы кто из телохранителей минардов самого министра.
   Появление “престолодержателя” на смешно ковыляющей доходяге, которую ведут минарды, дабы министр не свалился с неё на землю - произведёт самый дурацкий эффект и заставит знать призадуматься о том  кто сейчас правит державой. На скором съезде они могут все предложения Дезидерия воспринимать через призму виденного ими его позора на приветственной речи, перед уничтожением ересиарха Руфуса.
--Что мне делать?! - метался Дезидерий по своему огромному шатру. - Да кому та речь нужна?! - никому! Отменяй её и давай приказ о наступлении, потом - всё потом... На пиру в честь победы произнесу, вместе с тостами и здравицами!
--Да, но... - попытался было встрять Тарасий.
--Что?! Хочешь меня опозорить при имперской армии и знати?! - отзывай, говорю тебе, дураку, парад и речь мою! Пускай немедленно начинают выдвижение на лагерь еретиков, без всяких пустобрёхств и пожеланий в дорогу!
  Несмотря на панику своего господина, Тарасий всё же решил с ним спорить, даже видя что тот разгневан и может ему устроить наказание наподобие тогого, которому подвергся опальный ныне секретарь Рикльф: “Господин мой - молю! Полководец должен напутствовать своё воинство, просто обязан! - иначе это будет выглядеть как то непотребно! Такая грандиозная битва! Возможен невероятный успех и Вас никто не услышит и не увидит перед этим - что подумают солдаты?! Давайте вместо коня мы вас установим на небольшую колесницу, запряжённую четвёркой лошадей и на ней, как триумфаторы прежде - вы и проинспектируете войско перед схваткой и выступите с речью, поразив всех умом и рассудительность! Прошу! Нам обязательно нужен эффект вашего присутствия перед сражением и напутственной речи войскам - это совершенно необходимо! Молю!”
   Дезидерий на долгую минуту замер на месте как статуя, потом медленно повернулся к своему фавориту и указав на него пальцем, шутливо погрозил. Рассмеялся и облегчённо выдохнув, довольно произнёс: “Умён! Вот что ты умён - того нельзя отрицать! Придумал вариант что пожалуй и сгодится! Готовь колесницу и как можно вычурнее укрась её, что бы видели что это полководец всей имперской армии, а то и главнейший человек державы, осматривает своих людей! Знать, наследники, командиры отрядов - все пускай на лошадках, в сёдлах, а я, как главнейший человек в походе - на колеснице! Со словами напутствия для великой победы... Хорошо! Иди. Ступай Тарасий и да осветит Солнце твои начинания!”
   Через сорок минут, с небольшой задержкой, перед выстроенными для парада и дальнейшего, сразу после смотра, выдвижения на штурм лагеря еретиков на вершине холма бойцами имперской армии - выступал главный имперский министр Дезидерий.
  Министр появился перед имперскими воинами на колеснице,  запряжёной четвёркой гнедых лошадей. В гривах лошадей были вплетены красные и ярко жёлтые летны, а копыта обвязаны оранжевыми тряпицами. Сзади скакало двадцать пять минардов, в парадных, начищенных до блеска, доспехах и ещё сотня минардов пеших, неспешным бегом, сопровождала объезд Престолодержателем  войска империи, которое сейчас он собирался повести в сражение, хотя, точнее будет сказать - послать.
  Сам Дезидерий был облачён в странную кирасу из серебра, с золотыми вставками, начищенную до нестерпимого блеска в глазах, рези у всех кто пытался на ней остановить свой взгляд. Подобный наряд отличался от стиля что привил своим командирам ныне покойный император основатель и скорее напоминал защитные одежды старой, давно сгинувшей, Южной империи.
  Министр поднимал свою холёную руку и что то кричал командиру отряда возле которого останавливался с приветствием, ему отвечали дружным воплем от нескольких сотен до тысячи глоток - тогда Дезидерий ехал далее.
  Правда сам министр оказался обладателем довольно слабого голоса, что сразу же сказалось при его первых приветствиях, однако про себя Тарасий подумал что сейчас, когда битва уже близка, важнее то -  какое впечатление произведёт внушительный вид и уверенность полководца и его свиты, чем слова, которые половина бойцов и не расслышит, а расслышав, просто не поймёт их смысла. 
  После победы можно будет досочинить всё что нужно: про орлиный взгляд Престолодержателя, властные жесты и уверенный твёрдый голос, а уж текст, как и его оттенки по смыслу - добавить и вообще, на все случаи жизни!
   Пока министр объезжал на колеснице выстроенное перед ним воинство, наследники, четыре провинциальных вице короля, буквально бесились от зависти и ненависти к "престолодержателю", что сейчас их просто душили: проклятый, низкий по происхождению, обыкновенный чинушка их покойного деда - сейчас исполнял роль императора, в то же время как они сами, отпрыски великой фамилии, были в ранге провинциальной знати и располагались где в середине строя имперцев, не имея возможности показать себя остальной армии, свою молодцеватость и выправку, умение управлять людьми и прочее подобное.
--Скотина! - прокомментировал проезд Дезидрия уммландец Лиутпранд, на ухо своему советнику Тудджерри. - Павлин и редкая скотина! Он нас затмил, не так ли?
--Сейчас – безусловно. - равнодушно пожал плечами богатейший негоциант империи. - Что с того? Посмотрим что будет во время битвы и после неё, как сложится скорый съезд имперской знати... Мне кажется это более важные вопросы, чем показуха нашего нынешнего “престолодержатля” и глупости, что он так тщательно культивирует.
  Гарданцы Поллион и Борелл тихо переговаривались меж собой и оба говорили что следовало повторить покушение на Дезидерия, и не в коем случае не допускать нынешнего позора, когда низкородный выскочка стал для имперской армии, хоть и всего на час - ровней умершему великому императору. Это позор!
  Кельрики Корсо и Амвросий старались лишнего не болтать, боясь шпионов Дезидерия и помня о своём недавнем поражении, при стенах имперской столицы и разгромах местных штабов инквизиции, в ней.
   Оба мечтали жестоко поквитаться за это с министром, но явно понимали что сил на подобное у них сейчас нет и не желали рисковать ещё сильнее своим и так шатким положением в данном походе на еретиков.
  Отряды, перед которыми останавливался министр Дезидерий, приветствовали его своими особенными кличами: “Неустрашимые всегда! Верные до гроба! Счастливые в сече! Руки не дрогнут!” и тому подобными воплями. 
  Тарасий и Анулон, что вместе ехали на лошадях чуть сзади минардов охранения министра, услышав очередной кличь - чуть с сёдел на падали от смеха, но прикрывая лица руками только переглядывались и закатив глаза, тихо смеялись себе в плащи, удивляясь выдумке людей связанных с войной.
   Провинциальные отряды, особенно из тех кому предстояло идти в составе штурмовой колонны на лагерь еретиков уже вскоре, всячески демонстрировали  Престолодержателю свою молодцеватость и то -  что они ”не подведут”! Бойцы орали свои кличи, стучали оружием о щиты, выпячивали вперёд грудь.
  Атаульф, заметив из за строя прочих пикинёров, виденного им в столице неоднократно главного имперского министра - стал счастливым как никогда и начал буквально бесноваться в криках и приветствии, стараясь как можно громче встретить проезжавшего мимо, на порядочном удалении от него,  “земляка” Дезидерия.
--Ура! Слава министру и империи!! Жизнь отдадим за нашего Престолодержателя и Дукса!!! - буквально бился, как припадошный, в крике, словно одержимый бесами, Атаульф, чем немало удивил собственных бойцов и людей, просто стоявших в строю возле него. Видимо далеко не все были столь возвышенно настроены по отношению к нынешнему командующему походом и это задело Атаульфа. - Чего уставились, утырки?! - вызверился он на своих людей. - Чего вы все молчали как бараны?
--А чего шуметь? - удивился завшивленный коротыш бывший при юноше за порученца. - Нас же поставили там, где никакая добыча нам не светит... Чего радоваться?
  Атаульф лишь смерил его презрительным взглядом и тут же отвернулся. Он не понимал своих людей, а они, похоже, совершенно не разделяли его щенячьего восторга по поводу появления перед армией  главного имперского министра Дезидерия.
  Сам  Престолодержатель уже объехал всю первую линию выстроенного перед скорой атакой на еретиков имперского воинства, которой вскоре предстояло разделиться на штурмовую колонну, что непосредственно будет атаковать лагерь Руфуса и линию прикрытия, защищающую штурмовиков с тыла. 
  Дезидерий слез наконец с колесницы и улыбнувшись, тихо пробормотал Тарасию, который уже подскочил к своему господину: “А ведь неплохо получилось?”
--Просто отлично! - поддакнул секретарь.
--Что сейчас по плану?
--Просто взмахните рукой. А ещё лучше - какой блестящей железкой, что бы это послужило сигналом к началу выполнения ранее отданных вами приказов и... всё! Ждём когда нам принесут голову Руфуса или его самого - связанного, и отчитаются о разгроме укрепившихся на холме еретиков.
   Министр усмехнулся лукаво, потом зажмурившись поднял голову к небу, где вовсю светило Солнце и что то пробормотав, тряхнул головой. 
  Взял поданный ему новёхонький протазан, украшенный золотым сечением и драгоценными каменьями и взобравшись на небольшую площадку, как опытный актёр трагик, выдержав паузу - Дезидерий высоко поднял руку с протазаном и потом резко, махом, опустил её вниз.
  Тут же зазвучали трубы и барабаны начали бить дробь. Весь строй первой линии имперской армии пришёл в движение: первыми начали выдвигаться бойцы в тяжёлых, почти до щиколоток, длинных кольчугах усиленных металлическими пластинами. Они держали в обеих своих руках огромные молоты или секиры, одним ударом которых можно было раздробить голову лошади или рассечь её надвое. 
   Далее выдвигался отряд спешенных имперских рыцарей из тех что ранее были простолюдинами ветеранами и лишь заслугами в боях смогли получить себе титул имперского рыцаря. Это были отличные, опытные головорезы в облегчённых “половинчатых” латах для пешего боя и с мечами в обоих руках.
  Им вслед двинулись меченосцы императорской гвардии, которые, согласно идеи Тарасия - должны были прикрывать штурмовиков когда те начнут прорываться в лагерь и пытаться растащить повозки и телеги, что еретики Руфуса связали кожаными ремнями или цепями. 
  Далее начали движение стрелки из тяжёлых арбалетов, имеющие почти ростовые щиты за спиной, за которыми они и совершали относительно долгую перезарядку своего мощного оружия и  стрелки из длинных луков, которые, по задумке секретаря министра - должны будут стрелять горящими стрелами по повозкам и в глубину, по лагерю “честных”, пытаясь начать там пожар и панику среди простецов, из числа сторонников ересиарха. 
  Замыкали выдвижение к холму, по главной тропе или даже дороге - пикинёры и копейщики, что остановились на им заранее указанных позициях в основании холма и просто начали  ждать дальнейших приказов. Никто не требовал от них немедленно выставлять “стену пик” или “ежа”, а посему Атаульф и его бойцы с некоторой завистью смотрели на вышагивающих всё выше штурмовиков и стрелков, которым, судя по всему и должна была достаться вся слава от сегодняшней схватки.
   Тяжёлая кавалерия начала подъём к лагерю еретиков на холме, по боковым тропкам, которых оказалось немало, а лёгкие стрелки из луков и малых арбалетов и кавалеристы метатели дротиков - стали окружать холм, желая уничтожить или взять в плен любого, кто попытается прийти на помощь окружённым “честным” или спастись бегством из лагеря повстанцев, на земли Клина.