Наследница Великого Тёмного

Глава 22

Солнечный свет бил сквозь двери на террасу. Таисса стояла на знакомом шахматном полу, где квадраты тёплого золотистого цвета чередовались с тёмными.

А перед её потрясённым взглядом за скромным столиком спиной к ней сидел…

– Отец?

– Пять минут, Таис. Я дописываю статью.

Затылок её отца склонился над листом бумаги. Он действительно писал – дорогой перьевой ручкой, не активируя ни виртуальную клавиатуру, ни распознаватель голоса. Давняя привычка: её отец всегда говорил, что это помогает ему собраться с мыслями.

А она была призраком.

Настоящим призраком. Контуры её рук и ног были смазанными, дрожащими, её пальцы прошли сквозь огромный глобус звёздного неба, не встретив сопротивления, и даже её ступни, чудом не проваливающиеся сквозь пол, не были материальными: деревянный пол, согретый лучами солнца, был тёплым только в её воспоминаниях.

– Не оборачивайся, пожалуйста, – попросила Таисса. – Я просто хочу поговорить с тобой пару минут. Поиграем, что я из будущего? Такая игра. Можно?

Что она несёт? Даже такой здравомыслящий, спокойный и рассудительный человек, как Эйвен Пирс…

– Тебе только тринадцать, Таис, – заметил он, не поворачивая головы. – Не рановато ли для путешествий во времени?

Таисса задержала дыхание.

– Так на то они и путешествия во времени, – хрипло сказала она. – Сейчас мне восемнадцать.

– Разумно. И как тебе этот возраст?

– Слишком много обязанностей, – с горечью сказала Таисса. – Мы проиграли войну, ты же знаешь. И Светлые сделали со мной всё, что только могли, чтобы я стала одной из них.

– Пожалуй, из-за одного этого стоит начать войну, – согласился её отец. – Так теперь ты Светлая?

– Ещё нет. Но осталось недолго.

Он отложил ручку и откинулся на стуле.

– Я могу к тебе повернуться?

Голос Таиссы дрогнул:

– Нет.

– Дать совет?

– Да.

– Не играй со временем, Таис. Весь мой опыт подсказывает, что, когда не владеешь информацией и пытаешься предотвратить беду, чаще всего вляпываешься ещё крупнее.

– Но если я уже влипла, – глухо сказала Таисса, – что мне делать? Если у меня уже нет выбора и я не знаю, в какое ещё время меня зашвырнёт?

– Ничего не делать. Просто береги силы и запоминай самое важное. Например, то, что, пока я жив, ты всегда можешь рассчитывать на меня.

Если по её щекам и катились призрачные слёзы, Таисса их не чувствовала.

Больше они вот так не поговорят, пронзило её внезапное знание. Это последний раз, когда она слышит его настоящий голос. Последний раз, когда он её помнит и любит.

– Как вернуть тебе память? – вдруг хрипло и резко спросила Таисса. – Как?

– Интересный поворот принимает наша игра. – Судя по голосу, её отец улыбался. – Тебе подкинуть пару лекций по нейробиологии? Я предлагал, но ты всё время отказываешься.

– Я не об этом. Что, если ты потеряешь всю память о себе и о своей семье, станешь совершенным незнакомцем с другой личностью и перестанешь меня любить?

Её отец повертел ручку в пальцах. О нет, он же ведёт дневники…

– Не записывай наш разговор, пожалуйста, – вырвалось у неё. – Это слишком…

– Я не буду записывать, Таис.

В тишине тикали часы, бросая тень на каминную полку. Милые безделушки из Антверпена и Женевы… Таисса помнила, как они покупали каждую из них, весело торгуясь и даже не думая применять способности. Помнила, и у неё ныло сердце.

– Я не знаю ответа на твой вопрос, – наконец сказал её отец, всё ещё не выпуская ручку. – Повреждения на органическом уровне, как правило, не лечатся. Но ты говоришь о сохранении когнитивных способностей, не так ли? То есть я потерял память, но мой разум функционирует как обычно?

– Да. Но ты, – Таисса подавила всхлип, – меня не помнишь.

– Но хорошо знаю тебя по дневникам и фотографиям, вероятно.

Он догадался и об этом.

– Конечно.

Её отец вздохнул:

– Как специалист, я бы посоветовал фармакологические методы. Разумеется, после обращения к врачам. Но если ты ждёшь чуда, думаю, задача в том, чтобы выяснить, что именно в большей степени создало реакцию сильнейшего патогенного стресса – а затем реконструировать эти факторы. Это может активировать защитные саморегуляционные механизмы и… Ты не имеешь ни малейшего понятия, о чём я говорю, да?

– То есть если ты потерял память после того, как провёл сутки в холодном море, надо снова тебя туда окунуть на пару часов?

Негромкий смех.

– Я всегда знал, что ты меня любишь.

– Люблю, – тихо сказала Таисса. – Очень.

Ей не требовалось говорить громче: у её отца был острый слух. Здесь и сейчас он был Тёмным, и ей оставалось только быть благодарной за то, что её призрак находился далеко от стола и Эйвен Пирс не мог почувствовать, что его дочь вдруг потеряла ауру.