Наследник чужого рода

Глава 3

— Эмелисса, мы приехали, — резко открыла глаза, тяжело дыша после сна, осмотрелась.

Очередной город. Такой, как все. Серые каменные дома, мощёная дорога, узкие улочки петляющие, словно скрываются от кого. Потухшие фонари одиноко взирали на пустынные улицы, в лёгкой дымке тумана. 

— Давай помогу, — Колин уже и сам порядком уставший. Тем не менее тепло улыбается, подхватывает, осторожно переносит через бортик телеги и ставит на ноги. — Стоишь?

Я кивнула, растёрла замёрзшие плечи, после тёплого одеяла.
Мы остановились перед двухэтажным домом: расписные ставни, на окнах висят ящики с пышными кистями глициний. С окна на первом этаже торчала лапа рыжего кота. 

Неловко переступала с ноги на ногу. Раннее утро, наверняка все ещё спят, а мы незваные и нежданные. Как меня встретят?

Колин словно не замечал моих терзаний, поднялся по скрипучим ступеням, толкнул дверь, махая рукой, мол чего встала — заходи. Осторожно наступала на край ступеней, чтобы те не скрипели и хозяев не тревожили, подошла к мужчине. И тут же улыбнулась, вдыхая такой родной и знакомый аромат трав и цветов полной грудью.

— Всё верно, ребёнок, тётка моя тоже травница. Да вот в городе осталась.

— Туве? — Колин включил свет.

Просторная комната, завешенная пучками трав. Большой тяжёлый стол не отличался порядком: травы, колбочки, ступка, ножи, ложки, весы скоромно выглядывали из-под прикрывающей прохудившейся корзинки.  Запылённые шкафчики надёжно скрывали от любопытных глаз своё содержимое. Под стенами три деревянные лавки, широкие, чтобы можно было спать, но грязные и со слоем вездесущей пыли. 

Дверь тихо скрипнула, впуская в комнату хозяина дома — рыжего кота. Наглые зелёные глаза, высокомерно задранный хвост и величественный мягкий шаг, присущий только кошачьим. 

— Это пройдоха Ярл, — Колин улыбнулся, наклонился, чтобы потрепать кота за ухо. Кот фыркнул, дёрнул хвостом и, с видом непонятой души, спрятался за столом. — Ты не смотри, что он такой красивый и спуску не давай, а то сядет на шею и будешь его обхаживать днями.

— Он милый, — мне понравился котейка. Пушистый наверняка громко замурчит, если мягко почесать за ушком.

Мне другое не давало покоя. Дом внешне выглядел аккуратным, ну ступени поправить не мешало бы, зато цветы свежайшие. И окна… я не увидела на них грязи с улицы. А внутри… запустение. Зато кот чистый, ухоженный, толстый. Две противоположности никак не соединялись в гармоничную картинку.

— Ты постой, а я наверх поднимусь, что-то не спешит хозяйка, — Колин хмуро смотрел наверх, в тёмный коридор.

Не дожидаясь моего ответа, поспешил к родственнице, оглушая протяжным скрипом ступеней. И что мне делать? Покрутилась на месте, внимательнее присматриваясь к деталям. Чувство будто дом пустой и здесь давно никого нет. Только наши следы на полу и кота.

Быстрый топот Колина и вот он едва не кубарем скатывается с лестницы.

— Эмеллиса, пойдём скорее, может, сможешь помочь? — впервые я видела этого мужчину таким растерянным и бледным.

Мы поднялись на второй этаж прошли в самый конец. Под ногами всё скрипело и дверь в комнату, также встретила протяжным скрипом. Затхлый воздух, полутьма. Я не сразу увидела, что в углу стоит узкая кровать. Табурет с горкой из трав, порошков, и непонятно чего ещё.

Подойдя к кровати удивилась, увидев старуху. Колину чуть больше сорока, вот и подумала, что тётке будет шестьдесят. Но внешне я бы дала все сто.

Провела руками над её телом. Болезни не нашла, тем не менее тело словно высыхает. Провела ещё раз. Результат тот же.

— Так не бывает…

— Что с ней?

— Не знаю. Болезни не вижу, но она словно высыхает, — повернулась к Колину. — И это не старость.

— Да какая старость! Ей всего шестьдесят пять!

Как я и предполагала. Что-то смутно знакомое прорывалось в памяти, пугая до холода в пальцах.

— Илла Туве? — легонько тронула её за плечо. Женщина никак не отреагировала, я обернулась к Колину. — Это не болезнь в чистом виде…

Незадолго до моего побега нам в школе рассказывали о подобном. После того урока мы несколько дней приходили в себя. Это страшно. Это то, что не укладывается в голове и не может принять сердце.

— Ты сможешь ей помочь? — он крепко сжал кулаки, сдерживая рвущиеся слова. Я видела по его глазам, насколько ему дорога женщина. И вину то же видела.

— Я не знаю, — прикусив щёку, заставляла себя прямо смотреть в его глаза. Он племянник и должен знать правду.

— Я за лекарем побегу, — он уже развернулся и сделал несколько шагов.

— Колин!

Меня начало немного потряхивать, даже предположить не могла, что с таким столкнусь. И как об этом сказать Колину?

Одиночество и трава сонника, буквально по капле осушают её. Самое страшное она травница, знала что делает. Всё знала и сознательно пошла. Нет, я не осуждаю.

Сильные руки крепко схватили меня за плечи, встряхивая, как куклу.

— Ты что-то знаешь? Говори!

Как же это тяжело сказать тому, кто готов всё сделать ради жизни близкого человека. Зажмурившись до точек в глазах тихо сказала:

— Лекарь не поможет. Она это сделала сама. Трава сонника… она накапливается в теле и убивает.

— Почему? — я вскрикнула от боли, пронзившей плечи. — Ну же говори!

Рык раненого зверя эхом стучал в ушах. Я не знаю, как об этом сказать мягко! Нас не учили этому, либо я не доучилась до этого момента. Как сказать и не взвалить вину на невиновного?