Настоящий вервольф

Настоящий вервольф

Тридцать первого октября тысяча пятьсот восемьдесят девятого года жители маленького города Бедбург на западе Германии, возможно, испытывали смешанные чувства. Это могли быть одновременно и облегчение, и непонимание, и радость, и страх. Но впервые за долгое время горожане будут спать спокойно, зная имя виновника свалившихся на них бед.

Бедбург был похож на другие подобные ему небольшие и относительно спокойные города того времени. Наверняка про него мало бы кто знал, если бы в середине тысяча пятьсот шестидесятых годов у местных фермеров не начал пропадать домашний скот.

Одни животные исчезали бесследно, других порой находили по всей округе. Птицы, козы, коровы — туши были растерзаны в клочья. На изуродованных трупах находили рваные раны, разбитые головы, сломанные кости, вырванные куски плоти, выпущенные наружу внутренности. А вокруг тел — волчьи следы.

У останков особенно крупных животных замечали и самих волков, поэтому никто и не сомневался, что это местное дикое зверьё из ближайшего леса перестало бояться обжитого людьми места. Волки и раньше ошивались возле пастбищ, но никогда ещё так нагло не нападали на скот. Фермеры стали чаще браться за ружья, а горожане — слышать отдалённое эхо выстрелов.

Тем временем в самом Бедбурге начал медленно прорастать страх. От сохранности скота зависели не только жизнь фермеров и их семей, но и Бедбурга в целом. Нападения всё продолжались, и вскоре особенно набожные люди стали приписывать обрушившуюся на город напасть гневу высших сил. Мол, голодные хищники посланы Бедбургу за грехи его жителей, и тем нужно покаяться, чтобы отвести беду от родного города.

Если раньше редкой пальбы и усердных молитв хватало, чтобы на время прекратить нападения, то вскоре гибель скота оказалась лишь половиной беды. В городе начали пропадать дети. Пока ещё не часто и не массово. Просто в какой-то момент один из соседских мальчишек выходил при свете дня за порог родительского дома и никогда больше не возвращался.

Кто-то отправлялся гулять со сверстниками. Кто-то уходил в лес за травами, ягодами, грибами. Кто-то покидал Бедбург, чтобы найти своё место где-то ещё. Девочки и мальчики — одни возвращались домой ещё до заката без единой царапины, а чью-то судьбу знал только лес. Так продолжалось несколько лет, пока один из торговцев, проезжая через лес, случайно не обнаружил одного из недавно пропавших детей.

Когда торговец привёз тело в город, чтобы отдать его родителям и похоронить несчастного, размеренный провинциальный быт маленького европейского города, был окончательно разрушен. Это был мальчик, лет двенадцати. Он пропал два-три дня назад вместе с младшей сестрой. Увёл её из дома в день, когда их отец — один из разорившихся из-за волков фермеров — вернулся домой, изрядно перебрав. Мальчик испугался за сестру, когда глава семьи поколотил их мать из-за слухов об измене, и они убежали.

Родители надеялись, что они прячутся где-то в городе, в чьём-нибудь доме и скоро вернутся. Они молились, чтобы так и было. А теперь смотрели на ~~своего~~ сына и не могли поверить своим глазам. На бледной грязной коже были синяки и грубые порезы, словно от когтей. У него не было глаз и части зубов. Нос вмят в лицо. На правой руке не хватало несколько пальцев, левая была вырвана по локоть. От обеих ног остались только обломки бедренных костей. На животе не было кожи, и все видели, что в нём пусто. Родители были убиты горем и в каком-то смысле даже благодарили господа бога, что нашли только сына и не увидели ещё и дочь. В тот день горожане поняли, что дальше так продолжаться не может.

Коллективный Бедбург тогда решил, что волки перешли на человечину. Самостоятельно прекратить нападки зверья город не смог, а потому жители вскладчину наняли отряд профессиональных охотников. Город платил им за каждого убитого хищника, чью голову охотники приносили после своих вылазок в лес. Их крестовый поход продолжался до тех пор, пока в окрестностях не осталось ни единого хищника — волчью стаю истребили поголовно.

На какое-то время это действительно помогло, и нападения на скот прекратились. Но вот дети пропадать не перестали. Более того — теперь пропадали не только они. Исчезали девушки, старики и даже взрослые мужчины. А охотники, благодаря своим регулярным вылазкам, не прекращали находить истерзанные тела. Всё реальнее казались слухи и сплетни, которые всё это время тайком обсуждали горожане.

Мол, охотники видели не только волчьи следы вокруг тел. Мол, укусы и раны на телах вовсе и не волчьи. Мол, вовсе не волчьих клыков это дело, а:

«Подобие жадного, пожирающего волка, сильного и могучего, с большими глазами, которые сверкали как огненные языки большим и широким ртом, с самыми острыми зубами, огромным телом и могучими лапами», — так писал Джордж Борес в своей брошюре.

В Европе шестнадцатого века всё ещё сильны были суеверия, рождённые сказками и не такой уж далёкой на тот момент Охотой на ведьм. Чудовища из преданий тогда не казались чем-то из ряда вон выходящим, и за два десятка лет жители Бедбурга окончательно уверовали, что их славный город терроризирует вовсе не волчья стая. Они свято верили, что Бедбург стал охотничьми угодьями настоящего оборотня-людоеда. Ведь на такую жестокость ни обычный зверь, ни даже человек не способны. Правда ведь?

В тысяча пятьсот восьмидесятых, когда сменилось уже два поколения, исчезновения всё продолжались. Местные жители ни выходили за черту города поодиночке и не покидали дома после заката. Более или менее удачливые торговцы нанимали вооружённую гвардию для сопровождения через лес на время торговли. В лес отваживались ходить только пришлые охотники в погоне за большой наградой. Они уходили на поиски бедбургского зверя и всякий раз возвращались ни с чем.

Вера в оборотня укоренилась настолько, что горожане с большим подозрением относились к любым странностям соседей. Исчезновения детей, мужей, отцов и матерей стали обыденным делом. Город тонул в страхе и паранойе. Горожане молились днём и ночью уже скорее по благой привычке — надежда на спасение давно уже растаяла как выгоревшая свеча.