Наступит рассвет

Наступит рассвет

На часах два часа дня – нам пора выдвигаться.

- Тоомаааас! Спускааааайсяя!

Из дальнего конца второго этажа хижины, через весь потолок я слышу торопливый топот маленьких ботинок. Хлопок двери, и ко мне приближается озорное напевание:

- Олеееенииии! Олеени! Сегодня! Мы! Идем! К оленям!

Он бежит вниз по деревянным ступенькам. Походный рюкзак заносит мальчугана из стороны в сторону. Хоть бы он не покатился кубарем, вместе с этим рюкзаком.

- Папа! Посмотри, что я надел!

Я вижу, что он одет в его любимую темно-зеленую кофту с вышитым оленем белого цвета.

- Это и все? Ночью в лесу будет холодно!

Томас отворачивает ворот кофты, и я вижу, что под низом у него надета еще одна кофта и футболка. Что там, что там, нашиты разные олени. Опускаю взгляд ниже. Я совершенно не удивлен, что на, торчащих из ботинок носках, изображены маленькие оленята. Напоследок, я еще и надеваю ему на голову свою егерскую кепку. На ней наклеена эмблема нашего заповедника – олень с большими ветвистыми рогами. Я пытаюсь сдержать смех, но не получается.

- Так они точно примут тебя за вожака своего стада, Томас!

Прошло чуть больше часа, а мы уже забрели далеко в глубь лесной чащи. Все время, пока мы идем, Томас не выпускает из рук маленькую деревянную рамку, которую я сделал для него год назад. Идет и, не отрываясь, смотрит сквозь нее по сторонам. Иногда он останавливается и, смотря через нее, на секунду крепко зажмуривает глаза. Я с таким интересом наблюдаю за ним. Даже когда я не смотрю прямо на него, боковым зрением я вижу каждое его движение.

- Когда я делаю так у себя в школе, или во дворе, дети смеются и всегда спрашивают, что я делаю.

- Как ты на это отвечаешь?

- Говорю, что я ловлю момент. Ты ведь подарил мне эту рамку, чтобы из всего, что я вижу, я мог выделить для себя самое интересное, самое важное. Я будто создаю картины одним морганием. Клац– и рисунок готов!

Я ведь прекрасно знаю, что эти дети ему говорят. Смеются, что у его родителей нету денег на фотоаппарат и пленку, вот он и занимается ерундой. Томас не стал мне этого говорить… Не хотел портить момент, как бы он сам сказал. Значит не зря он «занимается этой ерундой», раз научился собственноручно создавать момент таким, каким хочет его запомнить. Ну ничего – вот наступит завтра рассвет…

- Папа! А ты часто видишь их в лесу? Они всегда ходят группами, или они пасутся по одиночке?  А расскажи какая у них шерсть в живую? Покажи какого они примерно роста!

- Столько вопросов!

Томас и сам знает ответы на все эти вопросы. Он перечитал все, что смог найти об оленях. Говорить он мог о них бесконечно. Я решил начать с его последнего вопроса:

- Олень-самец примерно такой высоты.

Я поднимаю руку чуть выше головы Томаса, он тут же дополняет:

- Да, именно на этой высоте у них спина. Но вместе с головой они могут быть даже выше тебя!

Мне стоило лишь начать. Дальше он сам расскажет мне все об этих лесных созданиях:

- А в стаде у них около 6 оленей, но иногда бывает и больше. Осенью, например, вокруг одного оленя может собираться 20 олених. Все остальное время самцы блуждают по лесу в одиночестве.

- Да, но иногда самец сопровождает олениху и ее оленят длительное время.

- Тебе доводилось видеть такие оленьи семьи?

- Да! Ты и сам скоро увидишь такое зрелище! Для этого мы и идем к озеру. На рассвете туда приходят целые оленьи семейства. Мы переночуем на противоположной стороне озера. Оно не большое, и олени будут очень близко. Мы затаимся еще с вечера, чтоб животные не почуяли неладного.

- Папа, а зачем ты взял с собой ружье?

Повисла пауза. Мой сын подозревает меня в таких подлых вещах? Я так испугался этого внезапного вопроса, будто я и вправду замышлял что-то ужасное. Томас смотрит на меня, не моргая…

- Я ведь егерь, а в лесу может всякое случиться. На этот раз оно мне не пригодится, не беспокойся.

Томас в эту же секунду изменил выражение своего лица и заговорил как прежде.

- А мне моя рамка пригодится и на этот раз. Я приготовлю ее заранее, чтобы не искать на рассвете.

За всеми этими разговорами об оленях время летело быстро, особенно для Томаса. Мы прибыли на место как раз под сумерки. Осталось еще немного времени до того, как солнце полностью зайдет. Мы расстилаем наши спальные мешки. Томас уже справился. Лежа, он жует бутерброд, параллельно рассматривая местность через свою рамку. Я лезу в рюкзак за своим бутербродом. Поднимаю взгляд, а Томас уже спит. Еще секунду назад он рассматривал все вокруг, а теперь он уснул, зажав в руке свою рамку. На улице еще не совсем темно и у меня есть шанс сделать снимок. Я аккуратно достаю фотоаппарат, постоянно оглядываясь, не проснулся ли Томас. Направляю объектив на сына. Щелк! В эту секунду Томас переворачивается на другую сторону. Я от испуга мигом сую фотоаппарат обратно в рюкзак. Сын не проснулся. Он все еще держит рамку в руке, но теперь из спального мешка видно лишь его кудрявую макушку. Остаётся лишь надеяться, что мне удалось словить тот живописный момент.

(ДАЛЕЕ ИСТОРИЯ ИДЕТ ОТ ЛИЦА СЫНА)

Я открываю глаза – только начинает светать. Отец еще спит. Я хватаю свою рамку и направляю ее на место, где должны появиться олени. Пока что там еще пусто – лишь вода и лесная глушь.

Стало чуть светлее. Тут я замечаю, что из темноты леса к воде ступает олень. Настоящий олень! Большой! А рога-то какие массивные! Как он только удерживает их на своей голове? За ним выходят две оленихи. Я слышу шебуршание позади себя – отец проснулся. Он будто почувствовал! Вот что значит настоящий егерь. Я продолжаю смотреть в свою рамку. Не хочу делать лишних движений, и поворачиваться к отцу. Вдруг я спугну оленей. Отец затих. Наблюдаем дальше. Тут отец что-то прошептал: