Научи меня летать

Глава 4. Мария

Я на кухне пила чай, когда услышала голос Юлии. Мама, конечно же, начала ругаться, увидев её на пороге, а я на какие-то мгновения впала в ностальгию. Мне отчего-то вспомнилось, как мы бессчётное количество раз сидели тут с Юлькой, уплетали приготовленные мамой вкусности и говорили обо всём на свете. Мы мечтали, что всегда будем вместе. Ни что: ни годы, ни различные обстоятельства нас не разлучат. И я была готова бороться за всё это. Верила, что всё так и будет. Видимо, в этой вере и стремлении я была одинока.

Мама снова повысила голос, и я решила, хватит. Четыре дня назад, когда я встретила Кирилла, это, несмотря на самоубеждения, оказалось для меня шоком. Как бы я не хорохорилась, оказалась не готова к встрече с прошлым, и, если бы не присутствие Женьки, не уверена, что смогла бы держать себя в руках. Но то было четыре дня назад. С тех пор я успокоилась и, наконец, окончательно приняла реальность: они тут живут и встреч не избежать. И это, наверное, даже к лучшему. Пора окончательно избавиться от призраков прошлого, чтобы уверенно идти в будущее. Встреча с Юлией — один из необходимых шагов в этом направлении.

— Не надо, мама. Пусть зайдёт, — произнесла я как можно спокойнее и равнодушнее.

Мама посторонилась, и в дом вошла она, некогда самая близкая подруга, почти сестра, которая меня предала, не моргнув глазом. За эти годы она почти не изменилась. Всё так же хороша. Светло-русые, почти белые волосы, выразительные серые глаза и изящная фигура. Мне всегда казалось, что она куда краше меня.

Потом мой взгляд упал на маленькую девочку, лет пяти-шести. На какое-то мгновение мне показалось, я лечу в пропасть. Она была копией Кирилла. Конечно же, я знала о беременности Юлии и скоропалительной свадьбе: мне об этом неосторожно сказала мама, когда спустя месяц с лишним родители приехали ко мне в Москву. Тогда же я попросила их больше никогда не упоминать имен этих людей. Я убедила родных, что не хочу ничего знать.

На самом деле, я до последнего надеялась, что произошла какая-то ошибка. Родители что-то не так поняли, ну или ребёнок Юлии не от Кирилла. Сейчас же все надежды и сомнения рассеялись. Пока я сходила с ума от душевной боли, загибалось от охватившей всё моё существо агонии и выла ночами в подушку, они обменивались в ЗАГСе кольцами и выбирали имя ребёнку. Они стали семьёй. Женщина, стоящая напротив, отняла у меня мою любовь, мою мечту. Только было бы несправедливо обвинять в случившемся только её. Как известно, в зачатии детей участвуют двое, и Кирилл виноват не меньше её. Я верила им, любила искренне и самозабвенно, но ни один из них на самом деле не любил меня. Даже несмотря на это понимание, мне всё равно до сих пор больно, там — внутри. Несмотря на обещание никогда не возвращаться, я тысячи раз представляла себе момент моей встречи с каждым их них. Кирилла я уже видела, не знаю, увижу ли ещё. Надеюсь, нет. Теперь пришло время встречи с Юлией.

— Привет, Маруся, — неуверенно улыбнулась девушка. — Это Людмила, моя радость и моя жизнь.

Я понимала, девочка не виновата, что её родители поступили по-свински и причинили мне столько боли и зла, но против воли и убеждений, испытывала к ребёнку бесконтрольную неприязнь. Она в моих глазах была самым ярким подтверждением того, о чём я старалась не думать семь лет. Живым символом предательства. И всё же мне удалось выдавить улыбку.

— Здравствуй, Людмила.

— Мы можем поговорить? — тихо спросила Юлия.

В ответ я лишь кивнула. Если честно, я просто не знала, к чему нам о чём-то говорить. Мне это не нужно. И так всё предельно ясно. Непонятно только, зачем это ей. Значит пришло время узнать.

— Солнышко, посиди тут, — обратилась девушка к ребёнку и вручила девочке в руки планшет, дабы хоть ненадолго чем-то её занять.

Мы прошли в столовую, которой служила светлая полукруглая комната со множеством окон. По сути тут наша семья собиралась только когда у нас были гости или по праздникам. В остальное время мы предпочитали есть на кухне.

Подойдя к окну я повернулась к Юлии и скрестила руки на груди, чтобы скрыть дрожь. Дурацкий стресс и моя реакция на него. Я вскинула подбородок и посмотрела на девушку вызывающе, во всяком случае, я надеялась, что это выглядит так.

— Прости меня, — сорвалось с её губ, спустя, наверное, минуту напряжённого молчания.

Вот так вот просто: прости меня? Она правда думает, что её «прости» отменит месяцы в Аду и годы тоски? Когда изменяет любимый человек — это чудовищная боль, но когда предают двое самых близких людей — это смерть. Настоящее чистилище. Сколько литров слёз я пролила, спрашивая высшие силы: за что? Как они могли? Почему так поступили? Ведь с каждым из них мы клялись друг другу. С Юлией в вечной дружбе, с Кириллом в вечной любви. И вот теперь Юлия приходит, причём с ребёнком Кирилла, и говорит «прости меня». Неужели она думает, я смогу? Может и хотела бы, ведь говорят, прощение освобождает душу от лишнего груза, да не могу. Это выше моих сил.

— Я понимаю, такое не просто простить. Наверное, невозможно. Но я всё равно прошу простить меня. Если тебе станет легче, то жизнь сама наказала меня, — продолжила Юлия, не услышав от меня ответа.

Потом она рассказала, как влюбилась в Кирилла ещё в возрасте тринадцати лет, каким испытанием было для неё наше с ним сближение и как в порыве отчаяния, раскрепощённая алкоголем, она решилась на предательство.

— Я всего лишь хотела узнать какого это — быть с ним. Целовать его, заниматься с ним любовью. Клянусь, я тогда не планировала ничего более. Утром я была полна решимости впредь держаться от Кира как можно дальше, ведь мне было невыносимо стыдно перед тобой, да и Кир смотрел на меня, как на комок грязи под ногами. Но всё вышло как вышло, — срывающимся голосом поведала Юлия.

Дальше она говорила о том, что произошло после моего бегства. О том, как ей было плохо и как шептались люди за спиной, награждая осуждающими взглядами. О беременности, которая была словно гром среди ясного неба и о свадьбе, куда жених явился пьяный и смотрел на молодую невесту, не скрывая ненависти. Заметно нервничая, девушка рассказывала о своих тщетных надеждах обрести счастье с Кириллом и об их крушении. Как бы она ни старалась быть хорошей женой, муж смотрел на неё с холодным равнодушием, изредка сменяющимся ненавистью вперемешку с отвращением. Он пренебрегал её обществом и даже телом, совершенно не скрывая, что ему не нужны ни она, ни её ребёнок. Несмотря на все усилия Юлии, муж ненавидел её, считая, что она разрушила его жизнь. Щедро одаривал презрением, язвительными и издевательскими репликами. Он постоянно пил и пропадал неизвестно где, предпочитая проводить время в объятиях многочисленных любовниц, нежели с женой. Юлия всё больше отчаивалась, чувствуя себя невыразимо несчастной, бесконечно одинокой и попросту безобразной, это муж постарался. Когда родилась Люда, он, пусть не сразу, но признал и полюбил её. Дочь немного примирила его с действительностью, заставила прекратить разрушительный образ жизни.

— Кир мог часами возиться с Людочкой, смотрел на неё с невыносимой нежностью и любил безумно. При этом я для него так и продолжала оставаться пустым местом. Даже хуже, ненавистной и ненужной женой, от которой он бы с радостью избавился, — заломив пальцы, девушка подняла взгляд вверх, а потом резко перевела его на меня. — Чтобы я не делала, он всегда был твоим. Даже рождение дочери ничего не изменило, Кир продолжал всегда любить тебя.

— Если бы он любил меня, то не предал бы, — не удержалась я от возражения.

— Он и не предавал, — прошептала Юлия, — это всё я.

Мы обе замолчали. Мне не хотелось ничего уточнять. Ведь факт остаётся фактом, он спал с ней, остальное детали. Самым ярким подтверждением служит маленькая девочка, сидящая сейчас в гостиной.

Вскоре Юлия тихо продолжила свою исповедь. Рождение дочери стало для Кирилла толчком для изменений. Тогда-то он начал стремиться добиться хоть чего-то в этой жизни, ведь он хотел, чтобы его дочь ни в чём не нуждалась. Юлия понятия не имела, где он взял деньги, но муж выкупил автомастерскую старого Ильича и начал строить свой бизнес чуть ли не с нуля. Ради дочери Кирилл одно время даже пытался наладить отношения с Юлией, но вскоре оба поняли — идея безнадёжна. Общение вызывало у обоих сильнейший дискомфорт, было невообразимо натянутым. Безнадёжная любовь Юлии уже давно угасла под гнётом тонн презрения и упрёков, которыми изо дня в день, из месяца в месяц, щедро одаривал её Кирилл. Он же и вовсе никогда не испытывал к жене тёплых чувств, вот негативных сколько угодно. Оттого им никак не удавалось найти хоть какие-то точки соприкосновения. И, расходясь по разным комнатам, чувствовали облегчение.

С физической близостью у них тоже не заладилось. Юлия видела, как муж буквально переступает через себя ложась с ней в постель. Ласки его были скупыми, неловкими и короткими, он банально не желал доставлять ей удовольствие. Как итог: голый секс, заставляющий в конце обоих чувствовать себя гадко. Кирилл каждый раз выглядел подавленным и отстранённым, а Юлия чувствовала себя использованной.

Так они, в конечном счете, поняли всю безнадёжность своего брака и, несмотря на яростный протест родственников, особенно с Юлиной стороны, развелись. И удивительное дело, после развода, постепенно, их отношения стали, если не дружескими, то вполне терпимыми. Им поневоле приходилось общаться, ведь у них общая дочь, и постепенно они научились терпеть друг друга.

Они оба безумно любили дочь, и потому через бесконечное количество споров договорились, что по будням Люда будет у Юлии, а по выходным у Кирилла.

Девушка мало интересовалась личной жизнью бывшего мужа, полностью сосредоточившись на дочке. Она не искала себе мужчину, разочаровавшись в любви. И тем не менее, это случилось. Юлия влюбилась. Это был наследник Маргариты Петровны Савросовой; после её смерти дом достался ему, он приехал и решил задержаться, очарованный тихой прелестью маленького городка. Между Юлией и Дмитрием, как звали мужчину, вспыхнул страстный роман. Он не возражал против Люды и был готов остаться, при условии, что они поженятся и она обязательно подарит ему пару ребятишек. Юлия была на седьмом небе от счастья. Единственное, чего опасалась, что недоброжелатели могут преподнести любимому историю её первого замужества в самом скверном свете.

Они поженились и всё было просто восхитительно, если не считать Кирилла, который был против того, чтобы её дочь воспитывал левый мужик. Не известно как, но Диме удалось успокоить бывшего мужа, и он перестал донимать Юлию претензиями. Так же она выдохнула с облегчением, поняв, что Кирилл не наговорил мужу про неё гадостей. Хотя мог. Время стремительно летело вперёд, а Юлия никак не беременела, несмотря на все активные старания. Когда молодая пара обратилась в клинику, расположенную в соседнем городе, ей вынесли жестокий приговор — бесплодна. Юлия помнила, как тяжело проходила её беременность, кошмарные роды, прошедшие в местной обшарпанной больнице. Как долго её преследовали боли и кровотечения после родов, и заверение местного врача, что всё в порядке. А сейчас ей говорят о том, что детей у неё больше не будет. Врач сыпала терминами и много чего говорила, но Юлия её не слушала, оглушённая страшным известием.

Дмитрий после этого внезапно резко охладел к молодой жене. Всё чаще пропадал неизвестно где. Постоянно с кем-то говорил по телефону, уходя от неё подальше, чтобы подслушать не могла. Людмилу и вовсе перестал замечать. Всё чаще супруги начали ссориться. Пока в один прекрасный момент Дмитрий на сказал ей, что уходит от неё и уже подал документы на развод. Как сказала Юлия, для неё это казалось концом света. Молодая женщина полностью замкнулась в себе и весь её мир сосредоточился на дочери. И пусть мужчины по-прежнему обращали на неё внимание и были не прочь завязать с ней отношения, она никого не подпускала к себе, зная, что не сможет родить потенциальному мужу ребёнка, боясь новых разочарований. В итоге, она сама себя убедила, что это её наказание, кара за предательство, и она просто обязана хоть когда-то найти возможность попросить у меня прощения.

Возможно, если бы подобную историю мне рассказали о ком-то другом, и я не имела к ней отношения, я бы пожалела бедную женщину. Но я имела к этой истории самое непосредственное отношение. Семь лет назад Юлия разрушила мою жизнь, пусть в душе и ворочались зачатки сочувствия, но сил простить её я не находила. Слишком много боли и горечи выпавших на мою долю сделали меня чёрствой и циничной. Она сама выбрала свою судьбу, ведь как говорится: на чужом несчастье счастья не построишь.

— Когда-то я поступила подло и предала тебя, но, как видишь, жизнь меня наказала. Похоже, во вселенной есть некая справедливость, будь она не ладна, ты сейчас на вершине жизни. Ты — звезда, тебе завидуют, поклоняются, мечтают о тебе, а я — никто, обречённая вечно быть одна, — горько произнесла Юлия.

— Ты правда думаешь, я порадуюсь твоим несчастьям? — приподняла я удивлённо бровь.

— Наверное. Ведь признайся, ты наверняка не раз мечтала отомстить, — ответила девушка.

— Мечтала, — к чему отрицать очевидное, — но твои проблемы мне удовольствия не доставляют. Только и простить я не способна.

— Значит, не простишь?

— Нет.

— Ну, почему ты такая? Всегда была такой: упрямой и категоричной. Марусь, семь лет прошло, и судьба сама воздала каждому по заслугам. Так отпусти прошлое, прости меня, пожалуйста. Мне правда это нужно.

— Так нужно?

— Очень.

— Хорошо. Считай, я тебя простила.

— Маруся…

— Я сказала, что прощаю тебя, но это не значит, что я хочу с тобой общаться. Ты пришла за прощением и получила его. Теперь уходи. Что тебе ещё нужно.

Юлия несколько долгих мгновений смотрела мне в глаза, в её собственных застыли слёзы. Я видела, она хочет мне что-то сказать, но всё же девушка развернулась и вышла из комнаты.

Моя бывшая подруга пришла сюда за прощением, убеждённая, что ей оно необходимо. Словно это изменит её жизнь и поможет в её бедах. Да, её история показалась мне печальной. И она невероятно вымотала меня морально. Было больно слушать о ней, нём и их дочери. Когда Юлия закончила, мне хотелось как можно быстрее избавиться от неё. Слушая её уговоры, почти мольбы, сказала заветное «прощаю». Но мы обе знали, что это не так.