Научи меня любить

Глава 1.

— Посмотри на меня, — крёстная несколько раз крепко ударила меня ладонью по щекам, затем всунула в руку пластиковую бутылку с минералкой.

Ее холод обжёг кончики моих пальцев, но я всё равно вцепилась в ребристый пластик с такой силой, что вода тут же выплеснулась на джинсы.

— Дани, посмотри на меня, — крёстная взяла меня за подбородок, призывая повернуть голову в ее сторону.

Я повернула, но ничего ровным счетом не увидела. Всё плыло перед глазами, расползаясь разноцветными кляксами. Голова кружилась и мне казалось, что Земля вдруг остановила свое вращение, решив, что она маятник и начала на невидимой ниточке Вселенной раскачиваться из стороны в сторону.

Но это противоречило всем известным человечеству законам физики. Я знала, что сижу на заднем сиденье седана, который принадлежал крёстной. Знала, что сейчас вечер и прогноз погоды, который я услышала сегодня утром — сбылся — выпал первый снег. К ночи обещали настоящую метель.

— Попей-попей, — крёстная постучала ногтями по пластику бутылки.

Когда внешний мир начал понемногу обретать прежние чёткие очертания в моих глазах, я сделала один большой глоток. Холодная вода будто бы обожгла гортань и холодной змеей проникала в желудок. Я не вовремя сделала вдох и подавившись воздухом, закашлялась.

— Дани, а теперь еще раз посмотри на меня, — снова обратилась ко мне крёстная, забрав бутылку.

Я часто заморгала и всё-таки заставила свои шейные позвонки снова начать нормально работать. Повернувшись к крёстной лицом, я встретилась с ней взглядом. Ее большие голубые глаза с густыми и от природы завитыми вверх ресницами с глубоким сожалением и печалью смотрели на меня.

Кажется, я лишь сейчас заметила, что родное и любимое лицо уже давно перестало быть молодым и гладким. Крёстная недавно отметила свой юбилей — пятьдесят лет. Ухоженная, высокая и стройная, она в эту минуту мне показалась намного старше своих лет. Морщины вокруг глаз и рта будто бы стали глубже, чем им еще было положено. Я вдруг подумала о плохом освещении в салоне, намеренно гоня от себя истинную причину таких резких жутких перемен.

— Ты должна быть сильной, девочка. Слышишь меня? — крёстная оставила бутылку в специальном подстаканнике и опустила обе руки мне на плечи.

Я дрожала. Но до этого момента об этом даже не подозревала, что странно, потому что дрожь была сильной и крупной. Взглянув на свои колени, я с удивлением заметила, как они раз в несколько секунд подскакивали, будто бы мои ноги хотели броситься в пляс.

«Нервы», — подумала я про себя.

— Потом погорюешь. Потом, моя девочка. Сейчас нельзя. Слышишь?

Да, я слышала крёстную, но почти ничего не понимала из того, что она сейчас тщетно пыталась донести до моего разбитого горем и шоком разума.

Еще вчера я была в Лондоне и никак не могла дождаться начала посадки на свой рейс. Я полгода слушала курс лекций, посвященный английской литературе 19-20 веков. Затем я должна была вернуться домой и продолжить учебу в университете на кафедре зарубежной литературы.

Папа настаивал, чтобы я сделала выбор в пользу учебы в Лондоне. Наше материальное положение свободно могло позволить мне получить качественное образование за рубежом. Но я твёрдо отказалась, потому что боялась расставаться с отцом на такой длительный срок.

У него было больное сердце. А работой папа жил двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Он с трудом мог выкроить время, чтобы встретиться со своим кардиологом. Пил таблетки и всё отшучивался, что так просто от него никто не избавится.

В конце концов, мы пришли к компромиссу, что я получу образование в родном городе, а потом, в будущем, непременно отправлюсь в Лондон.

Мой страх за отца был продиктован горьким опытом, перенесенным в двенадцатилетнем возрасте. Именно тогда не стало нашей мамы. У нее обнаружили саркому Юинга. Хватило чуть больше года, чтобы болезнь забрала ее у нас. Лекарства, процедуры, химиотерапии — ничего не помогло. Всё случилось внезапно. И тот год для меня сжался в одни сутки, настолько стремительно ухудшалось мамино состояние.

Многие детали мой мозг заботливо поглотил и спрятал так глубоко в сознание, что я мало что помнила. Остался только тот призрачный, всё еще моментами леденящий кровь след нечеловеческого страха. Я вдруг осталась без мамы и понятия не имела, как буду дальше жить без нее.

Отдавая себе отчет в том, что всякая жизнь конечна, я решила, что хочу как можно больше времени быть рядом с отцом. Еще года три назад он постоянно находился в командировках. Как человек создавший и возглавляющий собственную авиакомпанию, он также владел аэропортом. Помимо прочего папа инвестировал в зарубежные аэрокосмические компании, специализирующиеся на разработках двигателей и других систем доставки груза и людей в космос. Поэтому деловые поездки были неотъемлемой частью его жизни. И лишь недавно папа позволил себе немного сбавить нагрузку, поставив своих людей на те объекты, которые лично не мог посещать хотя бы раз в несколько месяцев.

— Ты сейчас должна думать о себе. Слышишь? — крёстная легонько тряхнула меня, пытаясь вернуть мое внимание.

Я кивнула и опустила ладони на колени, вдавив пальцы в косточки, призывая дрожь в ногах наконец-то уняться.

— Аристарха убили. Продажные врачи утверждают, что виновата сердечная недостаточность. В морге ту же самую пластинку крутят. Она очень удобная, учитывая, что Аристарх был с больным сердцем. Все об этом знают. Но я не верю ни единому их слову. Он был в полном порядке, когда я его навещала. Его явно чем-то отравили. Я попытаюсь добиться повторного исследования тела. Но сейчас это уже всё неважно, Дани. Важно только то, что тебя нужно спрятать. Понимаешь?

Я снова кивнула, но по-прежнему очень слабо понимала то, о чем мне говорила крёстная. Сегодня я должна была встретиться с папой, а в итоге не смогла увидеть даже его тела.

Крёстная приехала домой и забрала меня, как только я узнала, что папа умер в больнице.