Наверстать упущенное

Глава 4. Путанница

Паулина почувствовала, что глаза предательски защипало от нестерпимого жара подступающих слез, и быстро закусила губу. Физическая боль отвлекла внимание от разрывающейся в клочья души, подействовав на женщину точно ушат ледяной воды и заставив взять себя в руки так быстро, что присутствующие, казалось, даже ничего не заметили.

— Карлос-Даниэль, ты…– начал было Дуглас, но, перехватив молниеносный взгляд карих глаз Паулины, в которых читалась мольба, осекся и радостно выпалил:
— Молодец! Я бы ни за что не угадал!

— Любящее сердце не обманешь, — смутился мужчина, с нежностью посмотрев в изумленно распахнутые глаза своей "жены".

— А я так надеялась, что смогу тебя обмануть, дорогуша, — усмехнулась Паулина, изо всех сил подражая низкому голосу и властной, хотя и чуть смягченной от времени, манере разговора, чтобы не поставить любимого в неловкое положение и не испортить праздник.

— Пойдем переоденемся, сестричка, — Подхватила игру уловившая наконец суть происходящего Паола, наделенная от природы незаурядным актерским талантом, позволившим ей легко подстроиться под мягкий грудной голос сестры.
Паулина, у которой тугой комок, напоминавший раскаленный огненный шар, застрял в горле, мешая говорить и грозя с первыми же звуками вырваться наружу нескончаемым потоком слез, судорожно кивнула и опрометью кинулась наверх, чувствуя, что земля уходит из-под ног.

— Я говорила ей, что эта тушь может вызвать аллергию, но Паола такая упрямая, — извиняющимся тоном произнесла «Паулина». –пойду помогу ей смыть макияж…
*** 
На подламывающихся ногах зайдя в спальню, Паулина схватила ключ и наспех заперла дверь, и, бессильно прислонившись спиной к холодной стене, оклеенной обоями цвета солнца, сползла по ней вниз, обхватив голову руками.
" Он снова не узнал меня! Снова не смог различить нас, уверенно указав на Паолу!"– пронеслось в голове, отчего душу захлестнуло отчаяние.
"А может быть...он все еще любит ее?" –блеснувшая в подсознании догадка терзала, обжигая сердце каленым железом. Ярость, ревность, отчаяние, беспомощность, боль– все смешалось в одну гремучую смесь, вырвавшуюся из груди Паулины тихими всхлипами, потому что кричать и давать волю сжигающим ее изнутри эмоциям было нельзя. Нельзя, чтоб ее услышали. Нельзя, чтоб все все поняли.

"Нельзя-нельзя-нельзя!" – твердила себе Паулина, до боли стискивая клацающие зубы, чтобы не разреветься в голос.

–Сестренка, открой!– рвущийся тревожный голос и настойчивый стук в дверь немного отрезвили женщину, выдернув ее из водоворота самоедства, но сил встать не было. Тело словно окаменело, не желая подчиняться хозяйке.
– Открой, слышишь?! Пау...Кхм...Паола, открой, иначе я позову Карлоса-Даниэля, и он выбьет эту чертову дверь!

По тому, что акцент был сделан на имени мужа, Паулина поняла, что, попросив его выбить дверь, Паола между делом расскажет ему о путаннице. От такой перспективы горло сдавило так, что перед глазами поплыли разноцветные круги. Но медлить было нельзя.
Опираясь на стену, женщина с трудом поднялась и, шатаясь, так, точно под ногами не пол, а палуба попавшего в шторм корабля, медленно подошла к темно-коричневой дубовой двери. Расстояние в пару шагов показалось 
измученной Паулине долгой и утомительной дорогой, но иначе было нельзя ведь перепуганная Паола уже не стучала– долбила в дверь изо всех сил.
– Я сейчас открою...подожди...– глухо отозвалась Паулина, не узнавая собственный осипший голос, и принялась возиться с ключом, пытаясь попасть в замочную скважину, на что у нее ушло еще несколько минут.

Когда дверь наконец открылась, Паола ураганом влетела в комнату сестры и, взглянув на нее, невольно отшатнулась, борясь с желанием осенить себя крестным знамением.
– Говорила я, что надо брать водостойкую тушь,– пояснила она, в ответ на недоуменный взгляд близняшки, и подала Паулине зеркало, из которого на нее смотрело заплаканное лицо с распухшими и покрасневшими глазами и размазанными по щекам и вокруг глаз чернильными потеками туши, которые делали ее похожей на панду.
– Безумно хороша, правда?– саркастично усмехнулась Паола.
– Ага... "Страшная" красотка,–удрученно признала женщина, сдув со лба лезущую в глаза челку. 
– Как к гостям выйти в таком виде собираешься?
– Никак.
Паола вопросительно приподняла бровь.
– Выйди ты и доведи все до конца,– Паулина умоляюще сложила руки– в конце-концов это и твой праздник тоже.
– Ладно, – сдалась Паола, видя ее умоляющий взгляд– скажу гостям, что у сестры разболелась голова, и постараюсь как можно скорее их выпроводить, а потом мы поговорим.

Паулина обняла сестру, уткнувшись носом ей в плечо. Тяжелый, обвалакивающий аромат пряных духов с нотками имбиря и лаванды показался ей таким уютным и теплым, что в глазах снова защипало.
"Сестра– самый близкий, самый родной человек, который никогда не предаст и не бросит. Моя главная опора в этой жизни".
– Я скоро вернусь, сестренка,– сказала "опора", мягко отстранившись.– А ты вздремни пока... ночка будет долгой...
– Что ты задумала?– встревожилась Паулина, увидев, что в глазах сестры вовсю пляшут чертики.
– Ничего особенного, даю слово,– самым невинным тоном произнесла Паола и вдруг улыбнулась, словно сытая кошка, самодовольно промурлыкав:
– Но я уверена, тебе понравится.
После чего юркнула за дверь, не дожидаясь лишних расспросов. Паулина только вздохнула и, наскоро сняв "тридцать два слоя штукатурки", как выражалась сестра, легла на кровать и, свернувшись клубочком, мгновенно провалилась в болотную топь сна, больше напоминающего забытие.

Сквозь сон женщина почувствовала, как чьи-то сильные руки легко, точно пушинку, подхватили ее.
– Карлос-Даниэль...– сонно пробормотала Паулина, крепче прижавшись к широкой груди и тут же отпрянула, уловив незнакомый запах мужского парфюма с цитрусовыми нотками.

Заставив себя разлепить налитые свинцовой тяжестью глаза, Паулина вздрогнула, встретившись взглядом с двумя горящими мальчишеским озорством ониксами.
– Дуглас, что...– договорить изумленная женщина не успела, поскольку миллионер мягко коснулся пальцем ее губ:
– Чшш... Тише, Паулина. Доверься нам. И держись крепче, принцесса!
Женщина покорно обхватила шею Дугласа руками, понимая, что она не может да и не хочет сопротивляться происходящему. Стены такого уютного прежде дома Брачо теперь давили на нее так, что хотелось вырваться и уйти... А куда и как – уже неважно.
Поэтому она даже обрадовалась, когда Дуглас открыл пассажирскую дверь стоявшей на подъездной дорожке красной машины с откидным верхом и бережно усадил ее на заднее сидение рядом с ободряюще улыбающейся Паолой, а сам сел за руль.
– Куда мы едем?– равнодушно спросила Паулина, просто чтобы не молчать.
– Увидишь, милая,– озорно подмигнула Паола и заливисто рассмеялась.
Дуглас на миг обернулся и, сверкнув в сторону жены белозубой улыбкой, дал по газам.