Наверстать упущенное

Глава 10. Встреча

В тускло освещенном прибрежном баре, который местные гордо именовали рестораном, все было так, как пять лет назад: те же завсегдатаи у барной стойки, та же тихая музыка в стиле кантри и пропитавший все вокруг запах дешевых сигарет и такой же выпивки. Переступивший порог этого заведения Вилли не смог удержаться от улыбки, вспомнив выражение лица Эстефании, когда он впервые привел ее в это захолустное заведение, казавшееся полуголодному студенту, не знавшему лучшей жизни, роскошным местом. Молодой, полный надежд и иллюзий будущий бухгалтер, без памяти влюбленный в очаровательную посетительницу библиотеки, в которой он подрабатывал на досуге, латая потрепанные книги с пожелтевшими от времени страницами и заполняя формуляры, он еще не знал, что она богата и не был так жаден до денег. Оглядевшись в полупустом помещении, Вилли сел за столик у дальней стены, машинально гипнотизируя взглядом соседний столик, за которым широкоплечий молодчик жадно поглощал куриные крылышки в остром соусе.

Судорожно сглотнув и стараясь не обращать внимания на то, как сильно засосало под ложечкой, Вилли перевел взгляд на часы и почувствовал, как снова немилосердно сдавило грудь: стрелка медленно, но верно ползла к отметке 18:30.
«Не придет…» — Вилли понуро опустил голову, ощущая, как меркнет последний лучик призрачной надежды, согревавшей его душу.
Все, что теперь оставалось— вспоминать ее глаза, улыбку, голос. Вспоминать и ненавидеть себя за то, что когда-то упустил свой шанс, что чего-то не сказал, не сделал, что не обнял ее, когда ей это было нужно…

— Извини, задержалась, сейчас на дорогах такие пробки— просто ужас!

Тихий голос, исполненный возмущения, показался Вилли бредом воспаленного сознания. Мужчина робко, без особой надежды, поднял глаза, и едва удержался от радостного вскрика, в последний момент заменив его восхищенным вздохом. Одетая в мятного цвета водолазку с длинным рукавом, серые капри и черные туфли на невысоком каблуке Эстефания показалась ему королевой красоты.
— Так о чем ты хотел поговорить? — равнодушно осведомилась она, отодвигая стул и устраиваясь напротив.
— Я настолько залюбовался тобой, что совсем забыл о правилах приличия, — сконфуженно пробормотал он.
Женщина махнула рукой, дескать, «не страшно», и раскрыла лежавшее на столике меню:
— Тебе заказать что-нибудь?
— Нет-нет, спасибо, ничего не нужно, — поспешил откреститься Вилли, надеясь, что взгляд у него не слишком голодный.— Я сыт.
— Как хочешь, — пожала плечами Эстефания, которую пронзила острая жалость к голубоглазому гордецу со взглядом голодного пса.— а я себе пожалуй закажу.
Пока жена оформляла заказ, Вилли собирался с духом, с каждой секундой все острее ощущая леденящий душу страх быть отвергнутым и осмеяным.
Когда нервы мужчины уже звенели от напряжения, словно туго натянутые струны, Эстефания наконец разделалась с заказом и повернулась к собеседнику, сцепив пальцы под подбородком:
— Ну так о чем ты хотел поговорить?
— Стефани, послушай, я правда очень многое понял за это время, понял, что люблю тебя…
— Меня или мои деньги? — не удержалась от ехидного вопроса женщина, хотя прекрасно понимала, что в прежние времена привыкший жить за ее счет муженек ни за что бы не отказался от угощения.
— Стефани…— простонал Вилли,— ради бога, не начинай…

Как же она ненавидела эту чертову фразу, которой он затыкал ей рот каждый раз, возвращаясь с очередной гулянки с видом оскорбленной невинности!
«Ничерта ты не изменился, Гильермо Монтеро!» — зло подумала она, прожигая его взглядом.— «по крайней мере твоя коронная фразочка все еще при тебе!»
Понявший свою ошибку Вилли, готовый провалиться под землю от колючего взгляда карих глаз, еще недавно смотревших на него без всякой неприязни, схватил Эстефанию за руку и с жаром зашептал:
— Прости…ради всего святого, прости… клянусь, больше никогда ты не услышишь от меня этих слов… никогда…только дай мне шанс все исправить, Стефани!
Взглянув в небесно-голубые глаза, наполненные болью и виной, женщина с трудом заставила себя вдохнуть и, нервно облизав пересохшие губы, мягко высвободила руку, поскольку к столику подошел официант, поставив на клетчатую скатерть тарелку с фирменными куриными крылышками и чашку с отколотым краем, в которой плескалась светло-коричневая жидкость, отдаленно напоминающая чай.
— Спасибо, — улыбнулась женщина— можете идти.
Официант кивнул и улетучился. Машинально проводив парнишку взглядом, Эстефания отщипнула небольшой кусочек курицы и, попробовав его, недовольно поморщилась:
— Соус через чур острый…я не буду есть. Хочешь?
— Ну…да…— смутился Вилли, пододвигая к себе тарелку, пока Эстефания придирчиво нюхала чай.
— Жасминовый, — с явным разочарованием констатировала она— терпеть его не могу!
— Ты же раньше любила, — поразился Вилли, с почти неприличным аппетитом поедая крылышки.
— Вспомнил времена, — фыркнула женщина, закатив глаза—Ну и сервис… хотя чего я ждала от этой дыры! Будешь?
Она раздраженно кивнула на чашку.
— Угу…— Вилли, у которого после крылышек полыхало во рту, жадно выпил пахнущую жасмином жидкость, виновато посмотрев на жену:
— Ты так ничего и не поела…
— Аппетита совсем нет, — буркнула она, вставая со стула.
— Стефани…— чуть слышно выдохнул он— ты так и не ответила, есть ли у меня хоть маленький шанс быть с тобой?
— Шанс есть всегда, но сначала докажи, что ты изменился, а там— посмотрим, —чуть улыбнулась женщина и направилась к выходу.
Вилли вскочил с места, словно на стуле была пружина, и ринулся открывать жене дверь.
— Благодарю, — кивнула она, подарив ему на прощание благосклонный, пусть и слегка настороженный, взгляд из-под полуопущенных ресниц.

Проводив жену, Вилли вернулся за свой столик и, выводя пальцем круги на бордовой салфетке, задумался о том, с чего начать менять свою жизнь. Для начала — устроиться на работу и найти угол на первое время. Но как? Якшаться с прохвостами и гуляками из прошлой жизни совсем не хотелось, а других знакомых у Вилли с его образом жизни никогда и не было.
«Это тупик» — с тяжким вздохом подумал мужчина, глядя прямо перед собой, как вдруг подпрыгнул на стуле от озарившего его воспоминания и, посмотрев на часы, едва ли не бегом припустил к зданию тюрьмы.