Наверстать упущенное

Глава 14. Бармен или тайное свидание

Вилли с трудом открыл глаза, в которые, судя по ощущениям, кто-то невидимый щедрой рукой насыпал песка, и недоуменно огляделся, пытаясь сообразить где находится. Небольшая светлая комнатка, разделенная шторкой на две половины, в одной из которых из мебели был только низкий топчан, на котором, собственно, и лежал сейчас сеньор Монтеро, да примостившаяся напротив него тумба, на которой стоял старенький телевизор, накрытый сверху белой кружевной салфеткой. Увидев сей раритет, мужчина хлопнул себя по лбу, явно вспомнив, где находится и, пулей соскочив с дивана, принялся спешно одеваться, ибо предстать перед пожилой хозяйкой сего жилища в непотребном виде совершенно не хотелось.

Когда прошлым вечером он подкараулил вышедшего с работы Альваро на углу тюрьмы, охранник малость удивился, но все же свернул в расположенную неподалеку аллею, где в этот довольно поздний час можно было спокойно поговорить, не опасаясь чужих глаз и ушей. 

— Эх, парень...— печально покачал он головой, когда Вилли закончил рассказ о встрече с женой. — Я и рад бы тебя приютить, но... ты же сам сам понимаешь, нельзя мне водить дружбу с бывшими заключенными!
— Но вы же сами сказали...— робко напомнил разом сникший Вилли.
— Сказал и от слова своего не отказываюсь,— твердо ответил толстяк и, подперев ладонью щеку, добавил тихо: 
— не могу я тебя на произвол судьбы бросить: больно уж ты на Мигеля похож...
В глазах пожилого мужчины при этих словах мелькнула такая боль, что Вилли судорожно сглотнул, проглатывая невольно подступающий к горлу ком, и, не удержавшись, спросил:
— А кто такой Мигель?
Вопрос почему-то прозвучал глухо, и Вилли даже показалось, что Альваро его не услышал, однако охранник помолчал немного, а затем, помрачнев, ответил:
— Сын.
Голубоглазый ангел закусил губу, ожидая продолжения, и едва не вздрогнул, когда по-вечернему холодный декабрьский воздух разрезало короткое и емкое, но тяжеловесное, будто камень:
— Чальчиутликуэ* забрала.
Молодой мужчина чуть не поперхнулся воздухом и, крякнув, зачем-то уточнил внезапно сорвавшимся голосом:
— Давно?
— Пару лет назад. — сказал охранник и грузно опустился на витую скамью, всем своим видом показывая, что тема закрыта.

Несколько минут сеньор Монтеро молчал, думая об этой странной шутке насмешницы-Судьбы и ощущая, как по спине помимо воли бегут суеверные мурашки в то время, как Альваро в очередной раз курил самокрутку, задумчиво глядя вдаль.
Нервы голубоглазого блондина звенели, словно натянутые до предела гитарные струны. Понимая, что нужно любой ценой отвлечься от нахлынувшего липкого ощущения суеверного ужаса, Вилли молча протянул ладонь охраннику.
— Малохольный,— ухмыльнулся тот, верно истолковав состояние своего визави и вложил в протянутую руку еще одну самокрутку.

Горло вновь засаднило, обжигая нестерпимым огнем, и из груди вырвался надрывный хриплый кашель. Мир слегка поплыл перед глазами, так что Вилли пришлось ухватиться за ствол старинного дерева.
— И долго так будет продолжаться?— хрипло выдохнул он, делая еще одну несмелую затяжку.
— У всех по-разному,— пожал плечами Альваро— а вообще, знаешь, не советую обзаводиться этой пагубной привычкой, женщины не любят курильщиков.
Потом он вздохнул и, страдальчески прикрыв глаза, тихо проговорил, словно разговаривая сам с собой:
— Вот и Рита моя не любила, когда курил. Пришлось бросить на двадцать лет. А полгода назад все потеряло смысл...
В последний раз затянувшись, охранник, будто опомнившись, открыл глаза и, выкинув дымящийся окурок в стоявшую по правую руку округлую урну, поднялся, широкими шагами направившись к парковке:
— Вещи твои где, парень?
— На вокзале, в камере хранения, — оторопело произнес Вилли, едва поспевая за подошедшим к старой, почти раритетной, красной легковушке Альваро.
— Садись, поехали, некогда мне с тобой нянькаться!— рыкнул охранник, после минутной слабости резко утративший все свое благодушие.
Вилли, на которого вдруг навалилась жуткая усталость вкупе с абсолютным равнодушием, покорно сел рядом с водителем, поймав себя на мысли, что готов ехать хоть к черту в ад, лишь бы наконец отоспаться.
Однако в ад блондина везти, ясное дело, никто не собирался. Сперва Альваро заехал на вокзал, а когда Вилли забрал оттуда свои вещи, отвез клюющего носом блондина в один из тех бедных, плохоосвещенных кварталов с обшарпанными и покосившимися хибарами, которые Вилли в прошлом предпочитал обходить десятой дорогой.
— Приехали, парень,— оповестил Альваро, паркуя свой драндулет у ветхой лачуги, возле которой сушилось на веревке белье.
— Я буду жить здесь?— Вилли призвал на помощь все свои актерские способности вкупе с самообладанием, но в голосе все равно проскользнули брезгливые нотки.
— Что-то не нравится?— с явной угрозой в голосе спросил Альваро.
— Нет- нет, все хорошо,— спешно заверил его Вилли, выбираясь из машины.
— Не смотри, что район бедный. — смягчился Альваро.— люди здесь добрые и честные.
"Хотелось бы верить! Ох, хотелось бы..." — зябко поведя плечами, подумал голубоглазый блондин, затравленно оглядываясь по сторонам в то время, как его спутник заглушил, наконец, рычащий, как сотня тигров, мотор и, выйдя из своей "ласточки", негромко постучал в дверь.
Почти сразу на пороге появилась женщина, одетая в простое длинное платье, более всего напоминающее ночную рубашку.

— Какими судьбами в столь поздний час, кум?— добродушно спросила она, отступая назад и впуская гостей в свое скромное жилище.
— Да я вот тут это...— смущенно почесал в затылке Альваро— в общем, Кармента, жить мальчонке негде, приюти на первое время, а?
Стоявший за широкой спиной Альваро Вилли, которого мальчонкой называли в последний раз лет этак двадцать назад, потупился, чувствуя себя неуютно.
— Да не вопрос! Все какая-никакая, а компания. 
Поняв, что хозяйка настроена благодушно, Вилли все же решился и, выйдя на освещенную тусклым светом середину комнаты, протянул ей руку, исподволь разглядывая ту, с кем ему, по всей видимости, предстояло делить кров в ближайшее время.
Кармента оказалась чуть полноватой женщиной лет шестидесяти с пухлыми, подведенными алой помадой губами, проницательным и чуть лукавым взглядом живых, не утративших с годами задора черных глаз и забранными в строгий пучок волосами цвета воронова крыла, в которых виднелись тонкие серебряные пряди.