Наверстать упущенное

Глава 19. Тайна прошлого

Стараясь не шуметь, Паола, глаза которой еще не привыкли к ночной темноте, на ощупь пошла к освещенным тусклым светом луны кустам розана, и едва не взвизгнула, когда кто-то схватил ее за локоть.
— Ты как черт из табакерки... — перепуганно выдохнула она, обернувшись.
— Не хотела пугать, — промямлила Стефани, опустив глаза, и тихо проскулила, ни на что особо не надеясь:
— Может, вернемся и позовем на помощь, а?
— Трусиха, — насмешливо фыркнула Паола.
— А ты сумасшедшая, — не осталась в долгу задетая за живое поборница благоразумной осторожности — кто так рискует?!
— Кто не рискует, тот не пьет шампанского, — покровительственно улыбнулась Паола и, раздраженно вырвав руку из бульдожьей хватки, которую трудно ожидать от столь хрупкой и миловидной особы, всмотрелась в темноту и раскрыла рот в притворном изумлении:
— Пьедат! Какой сюрприз!
— А уж для меня- то какой, — буркнула старушка, демонстративно прильнув к плечу садовника Панчито.
— Бабушка, мы думали... странно, что ты в саду в столь поздний час и... — бессвязно забормотала стушевавшаяся Эстефания.
— А что ж в этом странного, девочки? — Ласково спросила Пьедат и тут же властно добавила:
— Я здесь хозяйка! Хочу молчу, а хочу — гогочу!*
— С этим никто и не спорит, Пьедат — Паолу перекосило от высокомерного тона старушки. — Просто кое-кто — она выразительно покосилась в сторону притихшей Эстефании — решил, что к нам забрались воры.
— Бдительность — это хорошо, — решил вступиться за Эстефанию Панчито — правда же, Пьеде?
— Правда, — улыбнулась растерявшая всю воинственность хозяйка дома и с такой нежностью посмотрела на садовника, что слова стали не нужны.
— Кажется, мы тут лишние... — дипломатично шепнула Эстефания, обхватив себя руками и энергично растирая озябшие плечи— пошли в дом, я замерзла уже!

Паола смерила подругу, одетую в легинсы цвета весенней травы и того же оттенка легкую, открывающую взору смуглые веснушчатые плечи маечку насмешливым взглядом и, фыркнув, поплелась за ней.
Подруги уже поднялись на крыльцо дома, когда к особняку подъехал, шурша шинами по гравию, автомобиль, из которого, медленно открыв дверь, вышла счастливая Паулина, прижимающая к себе зайца.
— Привет, девчонки, — весело крикнула она, помахав им свободной рукой.
— Наша гулена вернулась, — елейно заметила Паола, чмокнув сестру в щеку, когда та поднялась на крыльцо — как провели день?
— Отлично! — бодро отрапортовала любительница мягких игрушек.
Паола, явно почувствовав неладное за этой нарочитой веселостью, тревожно взглянула на сестру, но допытываться не стала, тем более что в этот момент открылась водительская дверь и из машины вышел бледный как полотно Карлос-Даниэль.
— Все в порядке, — быстро сказал он, видя, что вперившая в него беспокойный взгляд Паулина готова сбежать с крыльца, однако все же не смог удержать болезненной гримасы и, остановившись, невольно коснулся левой стороны груди. 
— Рана ноет иногда... — проговорил мужчина, будто извиняясь и сплюнул:
— Чертов подлец!
Услышав сие восклицание, относившиеся к Вилли, Эстефания нервно вздрогнула, точно ей дали оплеуху, и с силой вцепилась в ладонь стоявшей рядом Паолы.
На ее счастье, Карлос ничего не заметил и, поднявшись на крыльцо, вымученно улыбнулся жене:
— Все в порядке, любимая, правда... пойду попрошу Феделину подать ужин, а вы поболтайте пока.

Паулина растянула губы в жалком подобии улыбки и кивнула. Она знала, что муж не хочет показывать при ней своей слабости, а потому спорить с ним сейчас не было смысла. Гордец. Как будто она не знала, что он порой ночами вгрызался в подушку, чтобы не будить ее в те редкие моменты, когда старая рана внезапно напоминала о себе.

— Я должна ехать! — решительно прошептала Эстефания, когда брат скрылся в доме.
— Куда? — вопрос Паолы прозвучал устало и чуть раздраженно.
— Разумеется, к Вилли, — нервно воскликнула женщина.
— Покарауль эту городскую сумасшедшую, я сбегаю за Дугласом, — в полголоса проговорила Паола, почти не разжимая губ. — одну ее в таком состояниии отпускать точно не стоит.
Паулина понимающе кивнула и, приобняв Эстефанию за плечи, повела ее в дом следом за Паолой.
— Мне надо ехать... — прохныкала Стефани.
— Поедешь, милая, — ласково, точно разговаривала с маленькой девочкой, сказала Паулина, видя, что золовка слишком нервничает — Но для начала нужно переодеться. Ты вся дрожишь.
Эстефанию действительно била крупная дрожь, однако ее огромные, полнящиеся страхом черные глаза, неотрывно смотревшие в одну точку, четко давали понять, что озноб здесь совершенно ни при чем.
Доведя подругу до их с сестрой спальни, Паулина вынула из шкафа шерстяную кофту цвета спелой клубники и накинула ее на загорелые плечи Стефани.
— Послушай меня, — мягко начала утешительница, сев рядом и положив свою ладонь поверх руки Эстефании— в таком взвинченном состоянии ты легко можешь наломать дров, а ваши с ним отношения сейчас хрупче хрустальной вазы.
— Да... ты... ты права...но... — путано пробормотала женщина. Голос ее внезапно сорвался, на лице появилась гримаса невыносимой душевной муки, а в следующий худенькие плечи, накрытые кофточкой, мелко задрожали.
Паулина вздохнула и прижала заходящуюся в судорожных рыданиях золовку к себе, успокаивающе гладя ее по волосам и спине и приговаривая:
— Все, все... не плачь... как ты с распухшими от слез глазами к нему поедешь? 
— Понимаешь, мне кажется, что я разрываюсь надвое, — судорожно всхлипнула Эстефания, ища поддержки в огромных глазах цвета лесного ореха.
— О чем ты? — во взгляде Паулины проскользнуло недоумение.
Эстефания отстранилась от нее и с тихим, исполненным отчаяния стоном навзничь рухнула на кровать, закрыв лицо руками.
— Вспомни, откуда у брата шрам, — проговорила она, не отнимая ладоней от лица, из-за чего голос прозвучал глухо. — и ты меня поймешь. 
Паулина поежилась, представив, как чувствует себя Эстефания, понимая, что ее муж чуть не убил ее старшего брата.