Назначен жить

Назначен жить

Был вторник. Когда меня нашел Макс я был похож на счастливчика, который мечтал о загранице и выиграл путевку в Нью-Йорк в сентябре две тысячи первого. Лежал в джинсах и клетчатой рубашке на застеленной тускло-красным покрывалом одноместной кровати.

— Я, — начал он закрыв за собой дверь; семеня взад-вперёд по узкому эконом-номеру отеля, — думал, ты уехал в командировку или снова начал писать. Но потом, вспомнил, что ты оставлял мне, на экстренный случай, пароль от своего аккаунта в онлайн-банкинге и по выписке...

— Значит ты приехал сюда за мой счет, — безразлично протянул я продолжая изучать белый потолок с выражением достойным Роберта Патрика во втором Терминаторе. Впрочем, с глазами все было куда сложнее. Они скорее бы подошли аутисту намеревающемся произнести вслух скороговорку. Некая одновременность понимая и невозможности выражения.

— Ну конечно за твой, — бросил Макс осторожно улыбаясь. Казалось, он видел во мне вулкан, чье лавовое нутро может вырваться от любого неосторожного замечания или факта. Он не был прав, мне тогда на многое было откровенно наплевать.

— Слав, что случилось? — присев в кресло напротив наконец спросил он.

Макс был тайным близнецом Вэла Килмера. Разве только форма черепа была у него более округлой, иначе говоря — роднее квадратных физиономий янки. Оделся он по случаю, во все черное. Лишь белые носки выбивались из образа: брюк и не заправленной в них футболки.

— Лоре говорил, где я?

— Пока нет. Решил вначале поговорить с тобой.

— Она переживает?

Я спросил чисто формально — ответ был мне известен. На мгновение имя моей жены отрезвило сознание, но эта трезвость тут же полезла боком, и я задушил её, как — асфальт почву под собой.

— Да. Очень. Но на показ не выставляет. Ты же знаешь Лору.

"Увы и к счастью", — хотел сказать я, но промолчал.

— Слав, — Макс решил пойти из далека, — с тобой все в порядке? Я не вижу здесь пустых бутылок, да и перегаром от тебя не несет — выходит не запил. Тогда что? Пишешь опять?

Я покачал головой.

— Ну что тогда?

Я глубоко вздохнул, — воздух в номере показался мне свинцовым и вязким, как кисель — прикрыв глаза тыльной стороной руки и произнес:

— Ты помнишь Яну Огонек?

Макс нахмурился на секунду, а после робко ответил:

— Да, помню. Твоя универовская. С ней что-то случилось?

Я собрал волю в кулак, хотя, наверное, было больше похоже, что я откашлял застрявший в горле ком и выдавил из себя:

— Случилось у нас.

Черт. Как же было всё-таки нелегко говорить о семи последних днях. Но я не мог не выплеснуть чувств наружу. Не мог. Иначе, они бы оставили от меня горсть золы, альцгеймеровую пустоту глаз в последней стадии.

Макс молчал.

— Я встретил ее в супермаркете, в понедельник в обед. Совершенно случайно. Она шла с корзинкой, в которой лежала пачка с растворимым кофе, пол литра армянского коньяка и грейпфрут. Я почему-то обратил на это внимание. На ней была белая футболка без надписей, под — проступал черный лифчик. На ногах джинсы в обтяжку и белые кеды. Волос — короче, чем раньше, но локоны все такие же непокорные и волнистые, как воды Днепра. Глаза цвета осеннего неба.

Она не сразу меня заметила. А когда мы наконец поздоровались, обнялись...

Я умолк. Ненадолго. Макс сидел тихо, как охотник в засаде. Он ждал — понимал, что продолжение будет.

— Понимаешь, — говорил я. — губы сами скользнули. Словно, между нами был очень скользкий воздух. Впрочем, хоть это и случилось непреднамеренно, похоже — другого сценария быть не могло и что совсем уж точно — никогда не будет. Мы целовались прямо там, под кучей бестолковых, блуждающих взглядов. И я, и она, наверное, думали остановиться. И у нее, и у меня давно другая жизнь. Но не получалось. Поцелуй был сладким, а губы наши будто намазаны клеем. В итоге мы всё-таки смогли расцепиться. А дальше, словно, вот только что проступили, материализовались в ткани мира, пошли под руки продолжая покупки.

— Трэш, — протянул Макс вытаращив глаза. Тем не менее сказал он это тихо, почти шепотом. Я продолжал.

— Яна сняла этот номер шестого, почти две недели назад. Ее отправили в командировку, в столицу. Стажировка перед повышением. Работать много не требовалось, все необходимые отчеты она закончила еще в субботу. Так что у нее выпала свободная неделя.

Она не собиралась мне писать, знала, что я женат. Говорила, были планы встретиться с тобой и Женькой Лисициной. Как ты понял — отменилось. Вечером мы поужинали в лобби, вот тогда я отключил телефон. Мне было неловко и стыдно перед Лорой, но я уже не мог прекратить того, что началось. Потом мы поднялись в номер и до самого утра занимались любовью. Надо признать годы сделали Яну еще красивее, чем в универе. Вообще, здесь стоит отдать должное ее мужу. Это он наживил ее на спорт. Сам спортсмен. Не курит, почти не пьет. Представляешь, мы лежали в постели голые, высоковольтным проводом над Киевом полз рассвет, а мы говорили о своих близких. Так спокойно и вежливо, точно за последние часы ни капли не испоганили им жизни и свою репутацию в их глазах. Трепались о том, какие они у нас замечательные и, что не зря заключали с ними брак. Потом мы уснули.