Не чета ведовству

Глава 8

Василиса рукодельничала, придвинувшись к окну. Девушка уже больше месяца жила у Яги. Шаг за шагом, стежок за стежком она приближалась к своей цели. Все новые и новые изделия ложились на лавку, все быстрее и быстрее шла работа. С сумками она покончила давно, после чего изготовила несколько ярких фартуков с вышивкой, освоила шитье рубах из разных тканей, включая тонкий батист, и наскоро сметала лоскутное одеяльце. Одеяльце годилось разве что Баюну, но Яга заявила, что тут главное — понять принцип, а уж после этого получится сшивать разноцветные лоскуты в полотно любого размера. О рушниках-полотенцах и говорить было нечего, ими бабка была обеспечена надолго. Швы у девушки получались ровные, стежки мелкие и аккуратные, вышивка затейливая. Отдыхая от трудов, Василиса прогуливалась по лесу вокруг избушки и примечала: где-то ветка прихотливо изогнулась, где-то цветы по поляне рассыпаны так, что глаз не оторвать, где-то листья в удивительный узор сложились. Эту красоту она старалась передать в своих работах, и Яга ее очень хвалила. Сейчас Васька корпела над сарафаном. Бабка велела ученице снять с себя самой мерки, вместе с девушкой выбрала фасон и цвет, и теперь придирчиво проверяла, ладно ли выходит. На примере сарафана Яга хотела научить Василису разным техникам украшения — начиная от кружев и заканчивая вышивкой бисером, поэтому получалось нарядно.

Сегодня Васька засиделась за работой дольше обычного. День выдался пасмурный и рано стемнело. Яга уже накрыла стол к ужину и терпеливо ждала рукодельницу. Наконец голодный Баюн хищно прыгнул на край тесьмы. Девушка вздрогнула и отложила шитье. Они принялись за еду. За окном тихо-тихо пошел теплый летний дождь.

- Кафтан еще бархатный пошьешь, - вещала Яга, - и душегрею тоже, с оторочкой. Надо тебе и с мехом уметь работать.

Василиса кивала, соглашаясь.

- Получается у тебя хорошо, видать — талант по наследству от матери достался, - благодушно продолжала старуха. - Узнавала я про нее на рынке-то. До сих пор ее там торговки пожилые помнит. Даже до столицы ее работы добрались, вишь ты! Шила для всяких знатных боярынь, а особенно любила кукол мастерить. Разных делала — бывало, изготовит такую, что от заказчицы не отличишь. Иногда наряжала их в богатые платья — что у царицы, а иногда и вовсе в простенький сарафан, а все равно загляденье.

Взгляд девушки затуманился.

- Бабушка, - несмело спросила она. - А как же моя куколка? Вот ты говоришь — по дому мне суседко помогал. А остальное?

- Куклу твою я не видела, - серьезно ответила Яга. - Но сдается мне, что была она сильным оберегом, специально для тебя изготовленным. Чтобы и после смерти матушка твоя могла от тебя беду отвести.

Дождь прекратился. Из приоткрытого окна вкусно пахло умытой травой. Немного помолчав, Василиса высказала то, о чем давно думала:

- Значит, все-таки знала матушка ведовство?

- Не обязательно, - возразила ей бабка. - Иногда, знаешь, хорошая мастерица — лучше ведуньи. Так тонко свою работу чувствует, что любой материал ей подвластен и покорен, а готовая вещь служит хозяину верой и правдой. А порой и вовсе чудесными свойствами наделяет свое изделие, и превращается тогда оно в могучий артефакт, какой и не всякой ведьме под силу создать. Знаю я одну мастерицу, что любую колдунью за пояс заткнет. Такое может изготовить, что мы с Кощеем только диву даемся, а ведь обычная женщина, к ворожбе от природы вовсе не способная.

Василиса встрепенулась, сгорая от любопытства, что же это за чудо-мастерица, но в этот момент раздался стук. Девушка в испуге отпрянула от окна — снаружи к нему прижалось бледное сплюснутое лицо.

- А вот и гости к нам пожаловали, - обрадовалась Яга. - Давно уж вас жду!

С этими словами старуха распахнула дверь, и на пороге показались двое — высокий худой старик, в котором девушка не без опаски признала давешнего черного всадника, и его спутник, закутанный в промокший плащ. Иван ради похода к Яге сменил облачение с кольчуги на гражданское, что статного парня вовсе не испортило. За несколько месяцев тренировок Ваня возмужал. В избушке Яги стоял красавец — мускулистый стройный стан, твердый взгляд синих глаз, здоровый румянец на всю щеку и золотые кудри, упавшие на чело. Василиса уставилась на незнакомца во все глаза.

У дверей между тем образовалась небольшая суматоха. Бабка сетовала, что-де долго ждать пришлось гостей. Кощей на это возражал, что пришли бы и раньше, да полвечера плутали, отыскивая в переплетении лесных тропинок путь к избушке и что это вообще за безобразие. Яга объясняла ему, что замучили уже искатели приключений грядки топтать и холодное оружие под ногами разбрасывать, вот и пришлось им задачу усложнить и все дороги перепутать.

В это время царевич, с трудом выпутавшийся из длиннополого плаща, обернулся, чтобы поприветствовать бабку, и замер. Он знал, что Серый и Гушка отправились в дозор на границы Тридесятого леса, и никаких гостей у Яги не ожидал. Тем не менее, напротив него сидела светловолосая девушка с серьезными серыми глазами. Ваня на своем коротком веку красавиц повидал сверх меры — при дворе царя-батюшки обретался сонм хорошеньких барышень, да и Гушка-подружка тоже была девчонкой симпатичной. Кроме того, царевич видел русалок, о чьем очаровании ходили по Тридесятому царству легенды. Тем не менее, в сердце Ванюши жила лишь одна страсть — к путешествиям и приключениям, и никакие смазливые барышни не могли ее поколебать. Но в лице этой девушки было что-то, что заставило Ивана сперва покраснеть, потом натолкнуться на лавку, а потом неуклюже взгромоздиться за стол и смущенно засопеть. Некоторое время Ваня сидел, не поднимая глаз от скатерти, и слышал в основном шум в ушах. Потом, однако, до него стали доходить звуки из внешнего мира, и царевичу стало дурно. Кощей, нимало не беспокоясь о впечатлении, которое рассказ может произвести на светловолосую, в подробностях повествовал о позорной погоне Ивана за Жар-птицей.