Академия универсалов. Зельем сыт не будешь

23.2

Покидала ректорский кабинет Аделаида в самых смешанных чувствах. Но признаться, отчетливее всего ощущалась горькая обида, от которой щемило сердце. На душе было тоскливо и гадко. Не хотелось ей верить в предательство лорда Дартиаса! Разве мог он пойти на такое? Да и какой в этом смысл? У него столько воздыхательниц, что стоит только пальцем прищелкнуть, как всякая тут же повиснет у него на шее. Глупость какая!

Аделаида тяжко вздохнула, словив себя на бесстыдном оправдании архимага.

Жестокая реальность шла вразрез с глупыми ожиданиями, поселяя на сердце щемящее разочарование. Едва закрылась дверь, как по щекам отчего-то заструились слезы. Но поддаваться эмоциям было никак нельзя. Мало ли в столице академий, она везде поступит, универсальных магов нынче руками и ногами забирают, а то, что грустно, так это она заранее по полюбившейся альма-матер тоскует. Размазывая слезы по щекам, она покинула приемную, сжимая меж пальцев документ об отчислении. Провожаемая недоуменными взглядами встречавшихся по пути адептов, она влетела в собственные комнаты и сноровисто запрыгнув на кровать, разрыдалась в подушку, громко при этом всхлипывая.

Обидно-то ка-а-ак! И тоскливо. Чего скрывать, академию ей покидать совсем не хотелось, но собственное достоинство было куда важнее глупых желаний. Ноги ее здесь больше не будет! Ан нет, вот нарыдается вдоволь, вещи соберет, с друзьями попрощается и тогда уж точно!

В душе поселилось сомнение. Может зря она это? Надо бы сначала с лордом Дартиасом переговорить, выяснить что к чему и уж потом отчисляться, по ситуации. Так может он нечаянно ее приворожил, сам того не желая.

Аделаида разозлилась. Снова она его оправдывает! И ректор Дартиас тоже хорош. Так хотел ее внимания? Так почему не поступил как нормальный мужчина, желающий завоевать сердце милой сердцу дамы? Цветы бы ей подарил хоть разочек, в конце-то концов! Он мужчина видный, статный и собой хорош, она поди согласилась бы. Они бы поженились, да жили долго и счастливо.

Аделаида вновь разрыдалась. Вот все у ректора Дартиаса не как у нормальных людей! Для чего пригодилось зельем любовным ее поить? Теперь она в жизни на него не посмотрит. Такое не прощается! Разве что на коленях к ней с цветами приползет... Вот тогда она хорошенько подумает. Представить архимага вымаливающим прощения на коленях не представилось возможным. Громко шмыгнув носом, Аделаида села и задумалась. А ведь, вероятнее всего, она сейчас все это под воздействием зелья надумывает. А когда оно нейтрализуется — займется она этим вопросом в самое ближайшее время — чувства к архимагу изживуться из ее сердца навечно? Она с тревогой положила руку на грудь. Забывать ректора Дартиаса, каким бы подлецом он не был, отчего-то совсем уж не хотелось.

Это в ней сейчас зелье говорит! Не станет она хвататься за чувства, которых не существует вовсе!

Вытерев слезы тыльной стороной ладони, она сходила, умылась. Вынула из недр шкафа маленький розовый чемодан, тронула его магией и тот разросся до былых размеров. Глаза стали пощипывать от непрошенных слез. А ведь именно на нем случилась ее первая встреча с ректором Дартиасом. Он тогда поймал ее в свои объятия.

И снова слезы!

Стала не спеша перекладывать одежду в чемодан. Обвела комнату, за три года ставшую вторым домом, тоскливым взором и снова шмыгнула. Вещей обнаружилось немерено. Платья, юбки, блузочки, да туфли. Каким проком ей столько тряпья? Едва застегнула первый чемодан, до верху наполнив одеждой, как дверь внезапно открылась. В комнату влетел метаморф. Коротко на него глянув, Аделаида идиллически вернулась к опустошению полок шкафа. Некогда ей на всяких пернатых отвлекаться, а если у них ко всему хозяева подлецы, так и вовсе говорить тут не о чем. Пусть только ворчать начнет, тут же в него туфлей пустит. Не то у нее настроение, чтобы несправедливые брюзжания в свой адрес выслушивать.

Кас перелетел на шкаф, уселся сверху, да воззрился на нее обвиняюще. Благо молчал, но прожигающий взгляд красненьких глазниц говорил о многом. Нервным движением бросив шелковую блузочку в чемодан, Аделаида вскинула на метаморфа раздраженный взгляд.

— Что? — вопросила сухо.

Он промолчал. Только смотрел. Соизволил ответить лишь спустя долгую минуту созерцания.

— Вот смотрю на тебя и никак понять не могу, — произнес задумчиво. — Что в тебе только хозяин нашел? Умом ты не блещешь, разве что хорошенькая, так ведь он покрасивее видывал. Я крайне озадачен.

Аделаида схватилась за туфельку и недолго думая, метнула ее в изрядно словоохотливого метаморфа. Увернулся, сверкнул на нее глазами, перелетел на письменный стол и оттуда запричитал:

— У тебя еще и наглости немерено, что уж о воспитании говорить. Никакого уважения к старшим!

— У меня в отличие от твоего хозяина имеется совесть! — злобно припечатала Аделаида и отвернулась, рьяно швыряя вещи в чемодан. И ничего, что помнутся! Главное, покинуть академию вместе с ее ректором и всякими болтливыми питомцами!

— Так никто не спорит, — легко отозвался метаморф, но во имя чести своего хозяина добавил: — Я посмотрю на тебя лет таки через двести. Что станется с твоей совестью!

Аделаида благоразумно промолчала, трезво рассудив, что спорить с этим ректорским прихвостнем только нервы себе портить. В чужом глазу соринку видит, а в своем — бревна не замечает. Так про таких говорят. Она будет умнее. Скандалить не станет и уйдет красиво — сейчас вещи соберет и покинет Арвинскую академию, оставив чувства к ректору в ее многовековых стенах. Пусть он локти кусает, что упустил столь перспективную адептку в ее лице и зельем своим приворотным от горя упивается. Оно-то во всяком случае на могущественных мира сего не действует, иммунитет у них, видите ли. А что делать простым несчастным магам?

Хорошенькая говорите? Умом не блещет? А вот и неправда! У ректора Дартиаса ни чувств, ни сердца, а с наличием совести и без того все ясно и все даром, что архимаг. Злобно зыркнув на метаморфа, Аделаида захлопнула второй чемодан и потянулась за третьим. Стала спешно юлить по комнате, хватаясь за свои пожитки.