Не Герой. Часть 2

Пролог

Небо над городом было свинцовым, тяжелым настолько, что казалось вот-вот, еще пару мгновений оно провисит, а затем, порвав последнюю из держащих его нитей, упадет прямо на землю. Уверен, большинство из пришедших затем к обломкам, назовут это божественной карой за то, что в настоящий момент творилось на главной площади. Быть может даже, что благодаря подобному прецеденту, остальной Анерот будет спасен от настолько, как оказалось, заразной глупости. 
 
Но нет. Небо не падало, продолжало упорно держаться. И продолжало упорно смотреть на происходящее на главной площади города. Возможно, именно для этого оно так приблизилось к земле.

Так будет виднее…

Небо над городом было бордово-красным, кровавым. Гипнотически ржавым. Насквозь пропитанным кровью умирающего во имя окончания этого дня солнца. 

Люди на площади торопились, пытались закончить как можно быстрее. Глупые, слабые, ни черта не понимающие в реальной жизни люди и прочие разумные хотели успеть до полного захода солнца. Умирающее светило должно лицезреть их действия. Направлять одних.

Других взять с собой.

Тяжелые, приземистые одно- и двухэтажные дома расплывались в нагретом разгорающимися кострами воздухе. Тринадцать костров.

И сорок семь нагромождений сухой древесины.

Одно из них пустовало. Ждало.

Ждать оставалось недолго.

Двое вытянутых, белобрысых и невероятно похожих друг на друга стражников держали шлемы в руках. Совершенно одинаково, зеркально прижимали тяжелые железные наголовники локтями к корпусу. Абсолютно синхронно встряхивали потными длинноволосыми головами. Иногда порывались почесаться, но останавливались.

Нельзя отпускать цепи, сдерживающие Мага.

Пленник был буйным. Брыкался, громко и крайне замысловато матерился сразу на нескольких языках. Пытался колдовать. Но это было невозможно в его положении.

Осознав безнадежность своей ситуации, пленник решился на самые крайние меры. На ход безрассудный, бесполезный. 

И единственно возможный для этого человека.

Чуть замедлить шаг. Приблизиться к еще не успевшим распознать подвоха конвоирам. Забрать экипировку у игрока было невозможно. Тяжелые латные сапоги по-прежнему были на нем. И парадоксально высокая Сила тоже.

Шаг назад. Один-единственный шаг, который сразу завел его за спины до сих пор не успевших среагировать стражников. Слишком короткие цепи. Слишком скользкий ошейник.

Их единственные, но очень серьезные ошибки.

Если вдуматься, то это и ошибками считать нельзя. Антимагический металл стоил очень дорого, а с учетом высокой популярности магии среди бессмертных странников, требовалось его прямо-таки неприлично огромное количество.

Но факт остается фактом: он чуть не вырвался. Чуть не сбежал.

Чуть не выжил.

Удар под колено стоящему справа стражнику. Нога несчастного сгибается напополам. Судя по хрусту, без возможности обратного распрямления. 

Пролетевшая в паре сантиметров от левого уха стрела напомнила взбунтовавшемуся пленнику, что нужно бы уже поторопиться. Наконец проснулись стрелки на окружающих площадь наблюдательных башнях. Надо торопиться.

Это была его главная ошибка.

Торопиться не следовало.

Нужно было хотя бы мгновение, пару несчастных ударов перекачивающего, казалось, сотни литров дикого коктейля из крови и адреналина, сердца, уделить раздумьям. Но нет. Игрок, как и его знаменитый кумир, не любил использовать свой чудесный дар размышления. Только вот кумиру невероятно везло.

А ему нет.

Поэтому вместо того, чтобы обезвредить второго стражника, взять кого-нибудь в качестве живого щита и подушечки для стрел и тихонечко смотаться с площади, его потерявшее связь с разумом тело поступило по-другому.

Совершенно по-другому.

Он кинулся добивать первого подбитыша. 

Удар кожаной перчатки с короткими тупыми металлическими шипами в висок стоящей на коленях жертвы, и все кончено. Тело медленно, скрипя тяжелыми доспехами, оседает на каменную мостовую.

Дальше алгоритм действий для пленника выглядел следующим образом:

Поймать от наконец-то проснувшегося второго стражника яростный удар тяжелой латной перчаткой.

Попрощаться с куда-то затерявшейся нижней челюстью.

Заорать остатками разорванного горла.

Тяжело приложиться о землю.

Пересчитать все криво положенные и от того больно царапающиеся камни.

Тридцать семь.

Последний раз долго, мутными, затекающими кровью и потом глазами посмотреть на собравшихся людей. Без ненависти. Вообще без каких-либо эмоций. 

С одной лишь пожирающей сознание болью.

Неподалеку белобрысый стражник стоял над холодным телом своего брата.

На некотором отдалении, у другого, едва начинающего разгораться коптящим пламенем костра стоял одетый в цветастые одежды человек с необычным, разукрашенным растительными узорами струнным инструментом. Из сплюснутой лиловой шапочки барда торчало длинное гусиное перо. Он мучительно искал рифму к слову "костры". Наконец, щелкнув пальцами и цокнув языком, сказитель притопнул ногой, положил руки на струны, сыграл пару аккордов и негромко пропел:

-Горят столь дымные костры,
  Глаза собравшихся пусты.

Поморщился, огляделся, убедился, что никто не слышал его позора и стал мучительно размышлять над новыми строками, рифмами.

И, конечно, метафорами. Не могут поэты без них, без метафор этих…

Закончив с предыдущим пленником, толстопузый, одетый в черные бархатные одежды, церковник тяжело вздохнул и медленно побрел к следующему костру. Впереди еще чертовски много работы.

Для священников и палачей наступают тяжелые времена...

Поднявшись на невысокий деревянный помост, священник набрал в грудь побольше воздуха и запел.