Не говори мне о любви

Глава 21

После ухода супруга Катя долго лежала, уставясь в темноту и повторяя про себя последние слова супруга. «Я скоро вернусь…» Она присела на постели, обхватив себя руками за плечи. Сколько раз он уходил вот так же затемно на службу в Зимний, и она спокойно засыпала, но ныне ощущение надвигающейся беды, предчувствие чего-то непоправимого стало совершенно невыносимым. Что значили его слова? Он сказал, что скоро вернётся, так, как будто бы прощался с ней. Сон как рукой сняло. Катерина поднялась, накинула на плечи шаль, и, слегка прихрамывая, прошлась по комнате. Отодвинув портьеру, выглянула на улицу. Восток едва светлел, рассвет только-только занимался над городом, обещая ясный морозный день. Дрова в печке прогорели, а тлеющие угли почти совсем не давали тепла. Поёжившись от утренней прохлады комнат, Катрин плотнее запахнулась в шаль и прошла к кабинету Станислава. Постояв перед закрытой, но не запертой дверью, и убедив себя, что в том, что она собирается сделать, нет ничего дурного, она тихо толкнула её и вошла. На узком диване лежала подушка и одеяло, и, представив, как Станислав с его немалым ростом пытается устроиться здесь на ночлег, Катерина испытала угрызения совести. Да, он обидел её, но её обида уж слишком далеко зашла. Будь она на месте мужа, разве ж не поверила бы самому худшему? К тому же в том, что случилось, есть доля и её вины. Никто не заставлял ездить к Елецкому, и она не должна была даже думать о том. Чего уж греха таить, разговором с княгиней она воспользовалась как поводом, чтобы успокоить взбунтовавшуюся совесть, но именно её желание увидеться с Ником наедине, так близко, как только возможно, стало причиной поездки.

Оглядевшись, она шагнула к письменному столу. Сама не зная, что ищет, Катрин стала лихорадочно выдвигать ящики стола и секретера. Должно же быть что-то, что смогло бы объяснить ей, что происходит с мужем! Найдя в самом нижнем ящике стола запечатанный конверт с надписью «вскрыть после моей смерти», Катрин рухнула в кресло, как подкошенная. Завещание. Этому могло быть только одно объяснение - дуэль! Так вот откуда это ощущение, что он прощается с ней. И столь ранний отъезд, и конверт, чернила на котором едва просохли, и его странные слова, и поцелуй, полный томной нежности несмотря на то, что они были в ссоре. «Господи! Спаси и сохрани», - испытывая безотчётный страх за него, перекрестилась Катерина. Но с кем? Что стало причиной? Сидеть спокойно на месте и ждать вестей, какими бы они ни были, дурными или хорошими, было не в её характере. «Хотя какие уж тут могут быть хорошие вести? – вздрогнула она. – Даже если исход дуэли будет благоприятным, Государь за такую выходку сурово накажет. Что же делать? – заметались мысли в голове. - Куда он мог поехать? Как остановить всё это, ежели ещё не поздно?» - Катерина встрепенулась от этой мысли. Может, Гурьеву известно что-нибудь? В последнее время у него со Станиславом сложились дружеские отношения, и он мог знать, с кем и из-за чего повздорил Войницкий. Торопливо засунув конверт на место, она поднялась с кресла, вышла в коридор, и, пройдя в комнатку к горничной, смежную с гардеробной растолкала сонную девушку.

- Дарья! Вставай! – нетерпеливо трясла она её за плечо.

Открыв глаза, Даша с удивлением воззрилась на хозяйку, вставшую в такую рань.

- Ваше сиятельство, случилось что? – протирая заспанные глаза, спросила она.

- Ой, не знаю! Может, и ничего, а может… Да вставай же ты, помоги мне одеться! - раздражённо ответила Катерина.

- Да куда же вы в такую рань? – оторопела Даша.

- Не спрашивай, делай, что велено! – нервно расхаживая по комнате, бросила графиня. – Да передай, чтобы мне возок заложили.

- Как прикажите, барыня.

Поднявшись, Дарья торопливо прошла в гардеробную.

Не прошло и часа, как Катрин вышла из парадного. Забравшись с помощью возницы в крытый возок, велела ехать к Гурьевым. Дорога была недолгой, но даже за это короткое время Катерина успела напридумывать себе Бог знает каких ужасов. Добравшись до места, графиня Войницкая поднялась по ступенькам и остановилась перед массивной дверью особняка. Опустив на лицо густую вуаль, скрывавшую заметно посветлевший, но всё ещё видимый синяк на скуле, она подняла руку и решительно постучала. Спустя несколько минут дверь открылась, и на неё удивлённо воззрился дворецкий Гурьевых, явно не ожидавший, что кому-нибудь придёт в голову нарушить покой обитателей особняка в столь раннюю пору.

- Голубчик, - обратилась она к нему, - Павел Георгиевич дома?

Признав её по голосу, слуга посторонился, с поклоном пропуская её в дом.

- Входите, Екатерина Владимировна. Только вот его сиятельство ещё часа два назад как уехали.

От этих слов похолодело в груди. Нет-нет! Станиславу нечего делить с Павлом, если только… Поль не просто знал, он участвовал в этом. Неужели Войницкий просил его быть секундантом?!

- А Ольга Юрьевна? – ослабевшим голосом поинтересовалась она.