Не говори мне о любви

Эпилог

Эпилог

с. Дубровка 1843 год

Екатерина Владимировна, княгиня Елецкая, отложила в сторону неоконченную работу и кончиками пальцев потёрла уставшие глаза. Налетевший тёплый летний ветерок подхватил, играя, тонкие кисейные занавески, что обрамляли по кругу большую деревянную беседку во дворе господского дома, зашумел в кронах деревьев и, взметнув пыль с подъездной дорожки, помчался дальше, на простор раскинувшихся бескрайних полей, над небольшой речушкой, что несла свои воды мимо старинной усадьбы, привольно расположившейся на склоне пологого холма.

Откинувшись на спинку кресла, она перевела взгляд на удобную мягкую софу, на которой в расслабленной позе полулежал Николай. Годовалый Митя спал на груди отца, поддерживаемый крепкой рукой. Каждый раз, глядя на супруга, Катерина ощущала, как сладко замирает в груди сердце. «Боже! За что мне счастье такое выпало?» – улыбнулась она. Тёмные ресницы дрогнули, и, открыв глаза, Ник чуть пошевелился. Тотчас заворочался и Дмитрий Николаевич.

- Тише, тише, - поглаживая младенца по спине, - прошептал Елецкий.

- Я люблю тебя, - прошептала одними губами Катерина.

- Я люблю тебя, - шепнул в ответ Николай.

Со двора раздался звук удара битой по мячу, и над усадьбой пронесся детский смех. Анечка и Алексей вместе с детишками дворовых играли в лапту. Митя окончательно проснулся и громко подал голос, возвещая о своем недовольстве. Ник поднялся, держа сына на руках, и усмехнулся:

- Экие мы, Дмитрий Николаевич, громогласные!

Рождение Мити спустя почти четыре года после свадьбы стало настоящим чудом, но ещё одно чудо случилось, когда Сергей Владимирович впервые взял на руки новорожденного внука. Услышав, что родители назвали его Дмитрием, старый князь побледнел и посмотрел на сына с невесткой полными слёз глазами.

- Спасибо за Митю! – прошептал он и неверной походкой вышел из комнаты.

Услышав плач ребёнка, в беседку вошла Настёна. Забрав у барина ребёнка, нянька понесла его кормилице, что-то тихо приговаривая.

Супруги остались вдвоём. Катрин поднялась с кресла и шагнула в раскрытые объятья.

- Tu es mon bonheur, mon amour, ma vie. (Ты мое счастье, моя любовь, моя жизнь.) – целуя тонкие пальцы, шептал Николай.

Налетевший порыв ветра опрокинул стоящую на столике вазу с маргаритками. Тихо охнув, Катрин вывернулась из объятий супруга и посмотрела на стремительно темнеющее небо.

- Не иначе, как гроза будет, - заметила она.

- Пустяки, душа моя, - улыбнулся Ник. – Летний дождь, не более того.

Его внимание привлёк звук подъехавшего экипажа. Тяжёлая карета, запряжённая четвёркой превосходных рысаков, остановилась напротив крыльца. Соскочив с козел, возница откинул подножку и с поклоном открыл дверцу. Высокий светловолосый мужчина вышел из экипажа и подал руку своей спутнице – златокудрому ангелу лет семи.

Оглядевшись, девочка заметила мать в беседке и что-то сказала своему спутнику. Станислав взяв дочь за руку, направился прямо к супругам Елецким.

- Bonjour, maman, bonjour monsieur (Здравствуйте мама, здравствуйте, сударь), - поздоровалась Злата, присев в неглубоком книксене.

- Здравствуй, мой ангел, - улыбнулась Катерина, стискивая дочь в объятьях.

Войницкий, кивнув на довольно сдержанное приветствие Николая, поднёс к губам руку той, что так долго была его болью, его наваждением.

- Рад видеть вас в добром здравии, сударыня, - произнес он, выпуская тонкие пальцы из своей ладони.

- Благодарю, Станислав Вацлавич, что привезли Злату сюда, - улыбнулась в ответ Катерина.

- Я вынужден был прервать отпуск - дела службы требуют моего присутствия в Тифлисе, потому я привёз её немного раньше, чем было оговорено, - ответил граф.

При виде того, какими взглядами обменялись супруги Елецкие, защемило сердце. Никогда она так не смотрела на него, никогда так не улыбалась ему. Он правильно поступил, когда отпустил её. Она бы не простила ему ни обмана, ни разлуки с тем, к кому никогда и не скрывала своих чувств. Может, бесконечная война и не стала бы их уделом, но ни доверия, ни тепла между ними никогда бы не было.